От Иро до следующего привала, Куйтуна, переход большой – 31 верста; дорога тяжелая: вся холмами и горами; дождь лил с утра и не переставал до полудня; грунт земли, правда, крепок; но лошади, если не грузли, то скользили, особенно на горах, и это чрезвычайно затрудняло наш поезд. Даже верблюды приотстали; на этих бедных тружеников ни что так не действует, как непогодь и дождь: ноша их, и особенно войлоки намокают и тяжелеют; сами они, продрогшие, с трудом переступают по скользкой дороге, часто падают и тогда их, несчастных, нелегко поднять.
Мы пришли к привалу не ранее восьмого часа вечера, и те, которым не случалось еще спать под намокшими войлоками юрты были неприятным образом поражены их тяжелым и удушливым испарением.
Следствием большого перехода было то, что на другой день мы поднялись в путь позже обыкновенного: надо было дать скоту несколько поотдохнуть и покормиться.
Что за чудный, неуловимый взором перелив света и теней на небе и земле! В долине дождь ливнем лил; мгла такая, что не отличишь предметов в нескольких шагах; а подымешься на гору, солнце пригреет и высушит. Радужным светом сияло пол-неба, другая половина была одета разноцветными тучами, то окаймленными пурпуром, то черными, беспрерывно меняющимися в фантастических изображениях, среди которых иногда виднелась, сквозь прогалины, яркая лазурь неба; местами дождь лил в полу-горе, а вершина ее в то же время сияла как золотая маковка; там дол озарен светом, а на вершину надвинулись тучи; дождь то нагонит нас, то уйдет вперед или уклонится в сторону; на-часу времени три-четыре раза войдем в полосу дождя и выйдем из нее; а радуги то и дело являлись то в одном конце, то в другом, описывая полные дуги, иногда в два, а иногда в три ряда, с чудным фиолетовым отливом в промежутках, и не всегда скрывались они за горизонт, но часто ниспускались на землю и захватывали часть ее своими концами. В горах вообще переходы от дождя к ведру, от холода к жару быстры; но мне давно не случалось видеть таких резких изменений. К вечеру дождь затих, небо стало стушевываться; на западе показалась золотистая полоса и на ней пол-круга западающего солнца; ярко озаряло оно край неба, едва достигая своим светом высот его, которые бледнели, бледнели и, наконец, скрылись в тумане. На противоположном, очистившемся синеватом горизонте, вставал полный месяц, пересеченный полосой набежавшей тучи:
I live not in myself, but I become
Portion of that around me…
Are not the mountains, waves, and skies, a part
Of me and of my soul as I of them?
(Не сам собой я живу, а делаюсь частью того, что меня окружает… горы, волны, небеса не составляют ли часть меня и души моей, как я составляю часть их)[2].
Мы довольно поздно пришли на станцию Урмухту, расположенную у горы того же имени. Здесь редко название местностей связано с историческими