– Одноглазый все еще здесь. Иначе тебя не было бы с нами, Харальд. Пролитая сегодня кровь – это первая капля, упавшая в ведро перед бурей. Один расставил фигуры на доске для игры в тафл и теперь потирает руки в предвкушении развлечения.
– Если Одноглазый хочет, чтобы я играл в его игру, ему следовало оставить мне больше людей, – прорычал Харальд.
Асгот приподнял одну бровь, услышав его слова, и начал собирать руны, чтобы снова их бросить.
Солнце, закрытое тучами, уже стояло на западе, когда они вошли в защищенные воды к востоку от южной окраины Кармёя и, обогнув перешеек, оказались в гавани Скуденесхавна. На пристани собралась огромная толпа; все хотела узнать, живы или погибли их мужчины. Сигурд позвал подругу матери и спросил, вернулась ли Руна домой раньше «Олененка». Услышав, что всё в порядке, он с облегчением вздохнул и шепотом поблагодарил богиню Фрейю.
Когда они причалили, Сигурд заметил радость в глазах матери, увидевшей Харальда, хотя она постаралась ее скрыть из уважения к женщинам, которые не нашли своих мужей и любимых на борту «Олененка». Впрочем, ярл не выглядел особенно счастливым от того, что остался жив. Он шагал с жестким, мрачным лицом, и все расступались, стараясь не оказаться у него на пути.
Сигурд видел, что чувство стыда давит на него сильнее великолепной бриньи и скользкого от крови шлема. Оно опутало ярла, точно липкое облако, заставив ссутулиться и прикрыть глаза, чтобы не смотреть на Гримхильду. В следующее мгновение она ударила его кулаком в грудь, по ее щекам потекли слезы, и Сигурд понял, что отец шепотом рассказал ей об их утрате, произнеся вслух то, о чем она уже и так догадалась. Харальд стоял, точно скала, пока Гримхильда колотила его кулаками по груди, ломая ногти о кольца бриньи, и так страшно кричала, что люди отворачивались. Потом Харальд прижал ее к себе, и железная кольчуга заглушила ее стоны, влившиеся в волну боли, прокатившейся по Скуденесхавну и поглотившей его жителей.
Сигурд крепко прижал Руну к груди, и Сорли остался стоять, точно одинокий камень, глядя на море и чаек, чьи жалобные вопли не могли сравниться с криками боли, наполнившими тихие сумерки, спустившиеся на «Олененка», качавшегося на волнах у причала.
Сигурд чувствовал, как дрожит Руна в его объятиях, словно корабль под сильными порывами ветра, и не мог найти слов, чтобы ее успокоить, когда к ним подошел Улаф и положил сильную руку на его плечо.
– Мы должны приготовиться, Сигурд. Внимательно следить за проливом. Спрятать серебро. – Его глаза были жесткими, как камень, зубы оскалены. – Высока вероятность, что ярл Рандвер заявится сюда, чтобы завершить начатое. По крайней мере, я на его месте поступил бы именно так.
Сигурд кивнул, радуясь любому делу, которое позволит ему уйти с причала.
– Может быть, сюда приплывет сам конунг, – предположил Свейн, смаргивая слезы и сжав челюсть, точно руку в лютый мороз.
– Какую бы роль Бифлинди