– Я не посвящен. Мне просто велели передать, что… вернее, убедиться, что вы поедете той дорогой, как и планировали.
Я кивнул сэру Смиту, он кивнул и пустил рысью каурого конька. Впрочем, вру: каурый – это рыжеватый, а этот – рыжий со светлыми гривой и хвостом, что значит игреневый. Игреневый, дубина, пора запомнить масти. Их всего восемь: буланый, вороной, гнедой, игреневый, каурый, пегий, саврасый и сивый. Нет, забыл еще соловую масть – это когда конь весь желтоватый, но со светлой гривой и хвостом. Почти то же самое, что игреневый, но там рыжий, а здесь желтоватый… Очень большая разница, подумаешь, однако в мужском кругу ошибиться с мастью, я уж и не знаю что может быть хуже! Разве что спутать Марадону с Эйсебио.
Небо синее, облачка редкие и тающие на глазах, как редкий снег под прямыми жаркими лучами солнца. Земля сухая, наши кони стучат копытами ноздря в ноздрю, им притираться характерами не приходится, уже знакомы. Сам сэр Смит со мной сразу принял тон вассала по отношению к сюзерену. Думаю, не столько из великого почтения, сколько из чувства вины, что приз достался ему, хотя сильнейших противников как раз сразить довелось мне.
Солнце вскарабкалось к зениту, когда сэр Смит вскрикнул:
– Ого, что-то мне этот всадник знаком!
Мы пустили коней в галоп. Вскоре облачко пыли рассеялось, и мы увидели мирно трусящего мула, а на нем сгорбленного монаха. Не слыша грохота копыт, он склонился над книгой, читал, старательно шевеля губами. Сэр Смит жизнерадостно заржал, монах испуганно вскинул голову. В светлых глазах вспыхнула радость.
– Брат паладин, сэр Смит!..
– И на муле читаешь? – удивился Смит. – А если завезет прямо в ад?
Брат Кадфаэль засмеялся.
– Этот может… такая упрямая скотина! Но зато бегает, редкий конь угонится. Значит, вы оба на юг?
Я подумал, сказал неуверенно, чувствуя, что делаю глупость, но в то же время не могу не сказать:
– Даже не оба, а все трое… Думаю, какое-то время нам лучше ехать вместе. Кто знает, что впереди.
В его глазах было столько благодарности, что я тут же брякнул какую-то грубость, лишь бы уравновесить, снизить неприятие белых и пушистых в крови, так воспитан, а затем добавил, уже как бы извиняясь:
– Вообще-то мы больше рассчитываем на твою защиту. Ты ведь можешь остановить речные воды, испепелить гада одним взглядом… Наша задача – толкнуть тебя, чтобы проснулся вовремя.
Он слабо улыбнулся, во взгляде понимание и такая братская любовь, что я отвернулся, только бы не брякнуть что-то снова.
Деревья пошли с красными, просто революционными кронами, у подножия широкий ковер опавших листьев. Однако осенью пока что не пахнет, кузнечики орут ликующе, порхают бабочки, а травы пахнут так мощно, что я старался приглушить свой обостренный нюх. Надо уметь им пользоваться, иначе после получасового внюхивания начинает трещать голова, повышается давление, и вот-вот из ноздрей хлынет кровь.
А затем как-то слишком быстро на землю упала густая тень, похолодало. Тень помчалась, пригибая травы и поглощая солнечный свет.