И ничего, лишь разрыва дымок.
Если бы бог изменить это мог!
Сколько бы жило сейчас среди нас
Тех, кто в жестоких сражениях угас?
Жили б их дети, а может и внуки.
Как бы стране пригодились их руки.
Первою в мире была бы страна,
Если б не страшная эта война
Монолог полковника Бородина
Позвольте поручик, не всю же неделю. Такие масштабы во время войны,
Пойдетё вы в дело, укрывшись метелью, a там убивают. Намёки ясны?
Довольно мешать вам Клико с самогоном. Я жду вас верхами в шестнадцать ноль ноль.
Забудьте быстрее о времени оном, когда самогоном глушили мы боль.
Задача пред нами стоит не простая, под снежным покровом застигнуть врасплох,
Охрану замёрзшую штаба Чапая. А там пулемёты своё «Хенде хох!»
Здесь нет Людендорфа, извольте сражаться с фельдфебелем бывшим, что нас потрепал.
А если сумеете к штабу прорваться, то значит счастливый вам фарт перепал.
Протрите патроны, проверьте гранаты, а что, броневик наш пока на ходу?
Могучую силу, как фактор расплаты, в составе конвоя я сам поведу.
Так жду вас в шестнадцать, трезвейте поручик, готовность по времени – номер один.
Без «Белых акаций», без пухленьких ручек, в бою докажите, кто здесь господин!
Каппелевская психическая атака!
Офицеры в чёрных френчах, с папиросами, а винтовки просто взяты на ремни.
До окопов, где чапаевцы с матросами, не стреляй, а в штыковой врага сомни.
Барабанов дробь отсчитывает времечко, пулемёт из-под кореньев бьёт во фланг.
И летит, кружит по ветру вяза семечко, обгоняя мерный ход лихих фаланг.
Вот уже полковник сник под пулями, прапорщик со знаменем в пыли лежит.
Нас, похоже, в этот раз опять обнулили. От копыт коней в атаке вся земля дрожит.
И лежать нам здесь в степях, где похоронены, Армагеддон мы отсюда подождём.
Ну, а вяза семечки, что с нами в прах уронены, прорастут весной под солнышком с дождём.
Похороны
Стоял поручик над могилой, держа клинок «на караул!»
Тут, почему-то, он о милой, о дальнем доме вдруг взгрустнул.
Течёт Ялу под Тюренченью широкой лентой, глубока.
И по всему воды теченью несёт покойников река.
Под пулемётами атака, был наш полковник впереди,
А нонче, вон, венки из мака, Георгий старый на груди.
Когда бои пришли на Шипку, в атаки прапорщик скакал,
Болгарки помнил он улыбку, да янычаров злой оскал.
Тогда его щадили пули, сберёг Господь и от клинка.
А вот вчера не преминули. В висок и грудь. Наверняка!
Упал песок на крышку гроба, ушёл почётный караул.
Природа зорко смотрит в оба, что б жребий смертный не минул.
Плац
А на плацу под звук «Славянки» рота шла.
Стоял полковник на трибуне и молчал.
Видать плохи его полковничьи дела.
Коли от звуков