Хотелось бы знать, как поживаете вы? Зубрит ли Хава (сестра Рафагата – Ю.К.) по-прежнему свою хирургию? Что в Уфе нового? Писать, лежа на полу, неудобно, поэтому продолжение отложу до следующего раза, да и писать, кажется, больше не о чем. Вы обо мне не беспокойтесь. Собираюсь купить мандолину и развлекаться музыкой.
Здравствуйте, дорогие!
Пишу со стрельбища. Сегодня стреляем из станковых пулеметов и автоматов. Стоит сплошной треск и визг пуль. Интересное бывает ощущение, когда лежишь на огневом рубеже: кажется, будто мышцы наливаются силой и рука становится тверже, а глаз зорче. Вообще, обостряются все чувства и появляется азарт игрока в биллиард или, скажем, в кегли. Так и хочется уложить все пули в цель, как будто это имеет какое-то особо важное, неоценимое значение, а промах – большой позор.
А где, между прочим, Хава, твоя карточка, которую ты так давно обещала мне прислать?
Здравствуйте, дорогие родители!
Здравствуй, Хава!
Вы спрашиваете, что мне нужно. Могу, положа руку на сердце, уверить вас, что ничего мне не требуется, в том числе и деньги. Ведь мы получаем жалование, а покупать все равно нечего, и деньги напрасно валяются в кармане.
Хотелось бы купить что-либо из беллетристики, но художественной литературы в Гурьеве днем с огнем не отыщешь. И приходится жить без книг.
Здравствуй, Хава!
После сухости и краткости первых писем немного философии.
Конечно, для философских «измышлений» письма не так уж удобны, но если иного выхода нет, то приходится мириться с этим. Сижу в душной жаркой комнате. Солнце жжет, кажется, что воздух в комнате застыл. Одним ухом прислушиваюсь к объяснению, а глаза так и закрываются сами собой, неодолимо тянет ко сну.
Но стоит оторваться от урока и заняться своими мыслями, то, как это не удивительно, сон отлетает. Борясь со сном, сочиняю письмо. А раз оно написано, что же делать, как не отослать его наиболее подходящему адресату – своей сестренке, кандидату корпорации философов-фаталистов (а, может быть, и члену?).
Воспользовавшись минутами свободного времени, заканчиваю начатое письмо. Поговорим о так называемых превратностях судьбы и тому подобных вещах. Как тебе уже известно, я не разделяю твою фаталистическую теорию о неизбежности происходящего. По – моему, свою
судьбу человек в основном решает сам, а превратности судьбы – не что иное, как совокупность глупостей, совершаемых людьми, за которые они и расплачиваются.
Правда, иногда приходится платить за глупости, совершаемые другими, но не нужно