– Ну да. Что будешь делать?
– Если откровенно, я просто не представляю, что делать, – честно признался Смолин. – И не знаю, нужно ли что-то делать. Картины мы от загребущих ручек спасли… а что, собственно, дальше? Нам Эдик вроде бы дорогу не переходит, ничему не пакостит, конкуренции не составляет – в чем?! Дали ему по лапам, когда этого потребовала ситуация, и все… Дальше-то что? Никак я не думаю, что он нам вендетту объявит – не того полета птичка, кишка тонка и ручки слабенькие… Вот и хрен с ним. Или у тебя есть идеи?
– Нету, – пожал Шварц могучими плечами.
– Вот то-то, – сказал Смолин.
«Все помаленьку налаживается, – думал он, направляясь к столу за очередной порцией вина. – Совершенно ясно уже, что все летягинские лихие кавалерийские наскоки на антикварные магазины, по большому счету, закончатся пшиком: помотают нервы, кто-то налетит на штраф, а кто-то, при самом фатальном невезении, на годик условно, что ничуть не смертельно. Подзатихшая торговля будет продолжаться, разве что придется постоянно держать ушки на макушке, прислушиваться к каждому шороху, осторожность удвоить, утроить, удесятерить. Все помаленьку устаканится…
При условии, что имела место череда отдельных невзгод, всякий раз вызванных кознями разных супостатов. При условии, что не сидит все же где-то в отдалении поганая и беспринципная фигура, реализующая некий план… Что это может быть за план? Для чего затеян? Убедительных версий просто-напросто нет, а значит, не стоит и баловать с «теорией заговора».
Один неприятный нюанс: незадачливый студент Миша, царство ему небесное, ботанику, пингвину влюбленному, получил нож под ребро наверняка не от правобережной шпаны. Убрали парнишку, пока не стал опасен. А отсюда плавно проистекает, что забывать о случившемся не след: коли уж точно знаешь, что есть конкретные людишки, способные при нужде пойти и на мокруху, и допускаешь, что ваши дорожки могут снова пересечься, ухо следует держать востро…»
Оказавшись рядом с Гонзицем, он, не раздумывая, вытащил полученную от Багрова фотографию и сунул археологу под нос:
– Слава, ты с этим типом не пересекался?
– Очень даже пересекался, – без всяких эмоций сказал Гонзиц, не особенно к снимку и приглядываясь. – Кока!
– Кока?
– Да это я его для себя так назвал. Константин Корнеевич, а сокращенно – Кока. Очередной столичный «пылесос». Еще в прошлом году на меня выходил и просил продать «копанку». Говорил, что свой в доску, а не казачок засланный, что его Врубель рекомендовать может… Я звонил. Точно, Врубелев корешок.
– Продал что-нибудь?
– А пошел он, – фыркнул Гонзиц. – Он мне предлагал такие копейки, что и рук пачкать не стоило. Я его вежливенько послал на хер, на том и разошлись… Знаешь, что интересно? С недельку назад он опять объявился. Только уже определенно поумневши и пообтесавшись в сибирских реалиях. На сей раз он мне предлагал цены настоящие, вполне правильные. Вполне