– За что Знамя, товарищ капитан второго ранга? – шепотом, уважительно спросил он.
– За Балтику, старшина, – широко улыбаясь, отозвался тот, – эх и дали же мои катера там гадам прикурить! Только брызги летели!
Тут на них зашикали, и Нефедов снова замолчал, совсем погрузившись в воспоминания и уже не обращая внимания на то, что творится в зале. Кто-то пробирался мимо него к своему месту, кого-то вызывали, а он сидел и перед глазами проходил весь его взвод. Люди… альвы… живые и уже мертвые. Те, у кого права на награду было много больше, чем у него, безо всякого сомнения посылавшего их в самое пекло.
– …старшина Нефедов, Степан Матвеевич! – в сознание Степана пробилась его собственная фамилия, которую назвал со сцены уже не Калинин, а тот самый мужчина в штатском костюме, что на лестнице предупредил их не опаздывать. В зале снова стояла тишина, только теперь уже другая – странная, напряженно звенящая. Нефедов обернулся по сторонам и поспешно спросил у кавторанга:
– Что такое случилось?
– Охотников начали выкликать, – тихо отозвался тот, – самих Охотников.
Тогда Степан встал, неловко положил фуражку на стул и шагнул по проходу, ведущему к сцене. Он шел, глядя прямо перед собой, и ему казалось, что весь огромный зал состоит только из блестящих, распахнутых ему навстречу, глаз.
Майор Константин Панфилов смотрел на идущего Степана, не веря своим глазам. А рядом вдруг приглушенно ахнул полковник-танкист, все лицо которого розовело глянцевыми пятнами старых ожогов.
– Мать честная! Так это же он… меня из танка вытаскивал!
А в третьем ряду потрясенно поднялся комбат морской пехоты, громадный мужик, скомкав в руке фуражку. Его дергали за китель, но он отмахивался: «Да погоди ты! Я же его помню! Если бы не они, смели бы нас маги в море…Они же все там полегли!». И все новые и новые люди поднимались с кресел и неверяще переглядывались, видя, как поднимается на сцену невысокий старшина в застиранной гимнастерке.
– Спасибо, товарищ Нефедов, – пожал ему руку человек в штатском. – От всех нас спасибо.
Он протянул раскрытую коробочку, и Степан нетвердой рукой принял ее, мельком увидев свой орден – четвертый Георгиевский крест.
– Служу Советской России, – хрипло сказал он и тут же зачем-то добавил: – Вы извините, что не в парадной форме я. Прямо с задания, не успел ничего…
Но тут старшина увидел, что из президиума к нему идет Калинин. Михаил Иванович взял Степана за плечи и долго смотрел ему в глаза. Потом расцеловал – троекратно, по-русски.
– Ты в зал посмотри, старшина, – сказал он негромко. – Там вся твоя парадная форма стоит. Все их награды – твои, можно сказать.
Нефедов повернулся, и у него перехватило дыхание. Сжимая коробочку с орденом, сквозь пелену, от волнения застилавшую глаза, он увидел, как тут и там по залу встают люди. Десятки людей. Разных званий и родов войск, офицеры и солдаты – все они смотрели на Степана