Он все еще ожидал выстрела в затылок, и его язык ворочался с трудом. Но я разобрал произнесенное и, невесело усмехнувшись, сказал:
– Можешь забрать свою коллекцию. Когда состаришься, будешь жевать эти резинки и вспоминать наших девушек.
Арам робко захихикал, начиная догадываться, что до смертоубийства дело не дойдет. Я осадил его пинком под ребра и распорядился:
– Пройдите десять шагов вперед и остановитесь. Я позову.
Мне не терпелось как следует рассмотреть свой трофей, благодаря которому роли в нашей маленькой выездной труппе перераспределились. Это был немецкий пистолет, о чем свидетельствовала надпись на стволе. С другой стороны большими буквами было начертано название фирмы – «SIG SAUER». Нажав кнопку на рукоятке, я принял на подставленную ладонь длинную увесистую обойму. Когда я пересчитал все выщелкнутые патроны, их оказалось пятнадцать. В стволе патрона не было. Отведя большим пальцем курок, я плавно нажал на спусковой крючок и услышал сухой щелчок. Конфискованный «зауэр» оказался исправным, хорошо смазанным и ухоженным. Это вселяло уверенность и надежду. Я не ожидал, что наличие оружия так резко изменит мое настроение.
Зарядив пистолет, я кликнул своих недавних конвоиров и усадил их на передние сиденья, чтобы было удобнее держать под прицелом обоих. А потом велел Араму ехать к Дворцу молодежи. Мои планы встретиться там с Лехой не изменились. Зато все дальнейшие шаги теперь можно было не согласовывать с Геворкяном и его гвардией.
4
Ночной Курганск выглядел безлюдным и неприветливым. Большая и наиболее благоразумная часть населения уже попряталась по домам. Вдоль дороги можно было увидеть лишь бесшабашных выпивох, курсирующих между ларьками, замерзших проституток да шумные компании подростков, вышедших на поиски приключений. Законопослушные граждане, попадающиеся на остановках, испуганно жались друг к другу и высматривали в темноте редкий городской транспорт, мечтая поскорее убраться с темных улиц. Казалось, что с наступлением ночи город перешел на осадное положение.
Передо мной маячили понурые головы Арама и Карена. Их затылки и плечи излучали злобу со страхом вперемешку, но они держали свои чувства при себе, даже между собой перестали общаться, когда я запретил им пользоваться их родным наречием, чтобы не допустить возможность какого-либо сговора. Морально и физически они были подавлены, но в каждом человеке есть некая тайная пружина, которая может распрямиться в самый неожиданный момент. А я не мог позволить себе быть застигнутым врасплох. Поэтому меня интересовало, какие мысли бродят в головах, которые торчали передо мной на расстоянии вытянутой руки.
– Карен, – окликнул я. – Повернись сюда.
Он неохотно подчинился и уставился на меня уцелевшим глазом. Второй был заботливо прикрыт носовым платком, побуревшим от крови.
– Хреново тебе? – спросил я, хотя и без того знал ответ. Просто боевой запал давно угас, сменившись чувством вины и непонятной тоской. Я и не ожидал, что моя ненависть к Карену