– Хорош!
Гостей бы созвать теперь, да вечеринку устроить, да милыми разговорами душу насытить. Давно не ел горячего Бегунок – обжигается. Пот выступил на лбу, разрумянился. А наевшись, голову на стул запрокинул, ногу на ногу положил, махорочку сладко потягивает. Буржуй! Дед – настоящий король. Наелся супу – капризничает: сахару требует к чаю. Кутить – так кутить! Что деньги? Мусор! Не было – пришли, не будет – опять придут. Аленке хочется молочка стаканчик. Увивается около деда, смородинками играет. Ну, как не купить?
– Поберечься бы, дед!
– После побережемся.
Ох, нужда, нужда! Дальше беги от этих людей – отчаянные! Особенно старичишка в опорках. На улицу не в чем выйти, а он философствует:
– Вещи – черви. Смолоду до могилы душу сосут. Самая лучшая завязь от них погибает. Ремесленником из-за них делается писатель, бакалейным торговцем. К черту богатство! Да здравствует писатель-бродяга!
Бегунок расцветает улыбкой. Пьет чай с молоком, сахаром во рту сластит. В кармане – кисет табаку. Вот вы всегда так. Пускай другие с миллионами путаются, душу бумажками обкладывают. Этого Бегунку не надо. Разве только брючишки переменить? Да нет, и без них обойдется пока. Главное – литература. Можно ли променять сладкую тоску писательскую на золото и серебро? Да будь они прокляты!
Деду тоже немного надо. Роман бы закончить скорее, скорби душевные вылить.
– Теперь обязательно закончим! – успокаивает Бегунок. – Я тоже задумал роман. Купим муки немного, пшена, масла. По вечерам будем лепешки печь.
– Разве выгодно?
– Еще бы! Дров меньше, хлопот меньше. Прихожу я в четыре часа, засучаю рукава. Раз! Лепешка. Раз! Еще одна. Вам лепешку, мне лепешку, Аленушке – две. Лепешки надоедят – за блины ухватимся для разнообразия. Много есть не будем. Заморим червячка – поработаем. Поработаем – опять заморим.
Дед улыбается.
– Остановись, паренек, очень уж хорошо выходит у тебя.
– Еще лучше выйдет, дед.
– Да что ты?
– Я теперь ничего не боюсь. Ботинки изорвутся – босиком похожу.
Мечтают. Радуют друг друга хорошими разговорами, а в комнате у порога – товарищ с широким мандатом.
– Это комната номер четыре?
– Да.
– Очень приятно.
С нынешнего дня она принадлежит ему. Бегает дед по мандату непонимающими глазами, дружески говорит:
– Недоразумение, товарищ: я живу в этой комнате полтора года. Жену из нее схоронил…
И товарищ дружески говорит:
– Но у меня же мандат. Вы видите, у меня – мандат.
Дед на дыбы.
– Помилуйте, я – писатель! Я не могу оставаться без комнаты.
Товарищ улыбается.
– Что значит – писатель, когда я сам лицо уполномоченное? Идите в жилищный отдел.
Дед смотрит