Она была девушкой необыкновенной. Сохранились письма Жуковского к Тургеневу, в которых он так отзывался о ней:
«Моя Сашка есть добрый, животворный гений, вдруг очутившийся между нами… То чувство, которое соединит вас друг с другом, есть обновление нашей с тобой дружбы: у нас есть теперь одно общее благо! В её свежей душе вся моя прошлая жизнь. Но и тебе надобно для твоего счастия уничтожать в нём всё, что принадлежит любви, а сделать из него просто чистую, возвышенную жизнь».
Об этом времени В.В. Огарков рассказал в книге «В.А. Жуковский. Его жизнь и литературная деятельность. Биографический очерк»:
«В Муратове к 1814 году появилась новая личность – умный, хитрый, но нравственно низкий Воейков. Благодаря своей ловкости, остроумию и лицемерию он довольно скоро втерся ко всем в доверие и стал очень недоброжелательно относиться к своему приятелю-поэту. Василий Андреевич, проведя целый год в надежде и сомнениях, опять решился попытать счастья; но Екатерина Афанасьевна стояла на своём. Положение Жуковского, в особенности в присутствии Воейкова, становилось невыносимым, и он уехал из Муратова в Долбино, к племянницам Анне и Авдотье Петровне, с которыми состоял, как мы и ранее указывали, в дружеских отношениях».
Несмотря на то что Воейков, по словам Ф.Ф. Вигеля, «был мужиковат, аляповат, неблагороден», Сашенька, очарованная его боевыми рассказами, в которых он всегда выставлял себя героем, разумеется, многое, если не всё, сочиняя, увлеклась им.
Между тем отъезд от Протасовых, отчасти вернул покой в душу Жуковского, хотя, конечно, несчастная любовь его надолго, если не на всю жизнь, осталась незаживающей раной.
В Муратове Жуковский написал «Эолову арфу»… И снова разговор о любви, о прекрасной барышне…
(…)
Младая Минвана
Красой озаряла родительский дом;
Как зыби тумана,
Зарёю златимы над свежим холмом,
Так кудри густые
С главы молодой
На перси младые,
Вияся, бежали струей золотой.
Приятней денницы
Задумчивый пламень во взорах сиял:
Сквозь тёмны ресницы
Он сладкое в душу смятенье вливал;
Потока журчанье —
Приятность речей;
Как роза дыханье;
Душа же прекрасней и прелестей в ней.
Гремела красою
Минвана и в ближних, и в дальних краях;
В Морвену толпою
Стекалися витязи, славны в боях;
И дщерью гордился
Пред ними отец…
Но втайне делился
Душою с Минваной Арминий-певец.
Младой и прекрасный,
Как свежая роза – утеха долин,
Певец сладкогласный…
Но родом