Она тронула за плечо мужа, потрясла. Тот замычал, беспокойно заворочался и уткнулся носом в подушку. Но супруга не отставала, и он открыл глаза.
– Илья… Пойдем, погуляем, а?
Муж уставился на нее выпуклыми, водянистыми глазами.
– Сейчас на улице чудесно.
– Танька… С ума сошла! – он посмотрел на будильник. – Шести нет! Я ведь после приема… Сгинь, пропади!
Завернувшись в одеяло, тут же заснул.
Таня пожала плечами. Иного трудно было ожидать. Она поддалась порыву, забыла на секунду, что за человек ее муж. Когда живешь вместе, невольно пытаешься найти хоть какие-то хорошие черты в своем партнере, чем-то поделиться с ним… Не тот случай.
Таня умылась, подумав, что душ примет позже. Не хотелось тратить на это замечательное утро. Хотелось поскорее выйти наружу, прогуляться по территории, проверить все посадки, Лилию Мадонны…
Она мельком глянула в зеркало. Успеет еще причесаться, навести красоту. Татьяна Николаевна Белова, тридцать семь лет, супруга политического советника посольства. Чем не матрона… Но нет, на матрону она пока не тянет и довольна этим. Хотя муж бы, наверное, не возражал… А ей не нужно становиться гранд дамой, лучше оставаться молодой, веселой и подольше не стареть.
Натянув спортивные брюки, майку и кожаную куртку (ноябрьские утра в Исламабаде холодные), заглянула в детскую. Майка спала и ничего не слышала. Тихо и ровно дышала, прижав щеку к подушке.
А снаружи и впрямь было здорово. Зябко, конечно, зато зелень густая, сочная, цветы яркие. Такое только ранним утром бывает. Она шла аллеями, любовалась деревьями: как их много, и какие они разные! Туи, платаны, орех, недавно посаженная араукария. С особым вниманием Таня склонялась над цветами. Вздыхала над поломанными ночным ветром ирисами, отмечала в памяти, что нужно подвязать флоксы, некоторые срезать.
Внезапно женщина остановилась, всмотревшись в зиявшую перед ней черноту. Нет, сейчас не ночь – светлое, пронзительно ясное утро. Просто глаза подернуло пеленой, настолько непривычным и шокирующим было то, что она увидела. Тряхнула головой, сжала зубы, и все-таки у нее вырвался стон, похожий на рыдание. Наваждение, ничем иным это не могло быть, надо только покрепче зажмуриться, выждать пару секунд, и оно исчезнет, как исчезает дурной сон.
Не помогло. Она продолжала всматриваться в клочок коричневой, влажной от росы земли, замечательной, плодородной почвы, о которой она так заботилась.