Вода была прохладной. Я заставил себя отплавать свои четыре каэм, потом вылез на мокрый песок и растерся шершавым полотенцем. Над морем плавали волокна тумана. У горизонта, над полосой тумана, тянулась цепочка птиц – кажется, диких гусей. Они-то могут лететь, куда хотят – на всякие границы им наплевать!
Потом я подумал, что на самом деле мне надо бы плавать не вдоль берега, а в открытое море – совсем другое ощущение. Но на меня тут же начнут орать с патрульной вышки. Они на всех орут. «Мужчина, заплывший за буйки, немедленно вернитесь обратно!» И потом как же я буду мерить километры?
Я поднялся наверх, миновав плакат «Правила поведения на воде» и черную табличку, на которой мелом были выведены цифры – температура воды и воздуха. Может… просто остаться здесь, устроиться на водную станцию, измерять температуру, следить, чтобы другие не заплывали за буйки?
Книжный магазин на Базарной открывался в девять. Я успел заскочить туда по дороге на работу.
Покровский пришел в пять – я уже запирал окна на шпингалеты.
– Сегодня короткий день.
Он ответил:
– Я ненадолго. Просто хотел взять книгу.
Вид у него был какой-то пришибленный, скучный, словно его побило молью.
– Какую-нибудь классику, да?
Он помялся. Потом сказал:
– Хватит с меня этой классики. Лучше фантастику. Там ведь все равно все выдумка, верно? И если что-нибудь изменится… Кто заметит, сколько ног на самом деле было у инопланетного чудовища?
Я сказал:
– Я был в книжном. У них есть этот ваш «Вертер». Новое издание, прошлого года. Я посмотрел.
– Ну и что? – быстро спросил он.
– Черный. Ну и что? Может, всегда был черный? Кто помнит?
– Вот именно, – согласился он. – Я об этом и говорю. – Он помялся: – Простите, но… тот Толстой? Можно посмотреть еще раз?
– Так мы вчера смотрели…
– Это же каких-нибудь пять минут!
Я пожал плечами и поплелся к стеллажу с намалеванной на картоне буквой «Т». Третий том «Войны и мира», понятное дело, стоял на месте – редкий ученик добирался до середины эпопеи.
– Вот он, ваш Толстой.
– Посмотрите вы, ладно?
– «Наташа…» – начал я, поскольку том сам собой раскрылся на триста девяносто пятой странице, – «…касательно личности их раненого спутника, тогда как Соня…». Это не та книга. Вы ее подменили, да?
– Нет, – уныло сказал он, – просто это распространяется все дальше. Как инфекция. Так я и думал.
– Скажите, – спросил я, – а вы газеты читать не пробовали?
Он прикусил губу, и я понял, что попал в точку.
Вот почему они им заинтересовались. Из-за газет. Ведь если…
– Я, наверное, вообще не буду читать, – быстро сказал он.
– Вы думаете, если вы прочтете газету, и там… если везде будет написано, что…
Что границы открыты, никто не спрашивает никаких справок, и мне не надо…
Что я никогда, никогда не лежал в психушке.
Что меня любит Лиля.
Не сложись все так, как сложилось, не прищучь