В финале произошла трансформация и таких фундаментальных понятий как жизнь и смерть. Параллельно происходит праздник закладки корпуса нового завода и похороны убитого председателя. И на этих похоронах были выступления о том, что без усилий, без борьбы, без жертв «новую жизнь не создашь и не построишь». Эта устремленность в будущее у Гайдара преображала и саму смерть, которая казалась преодоленной, вместо нее – новая жизнь и на похоронах говорили о новом заводе.
Будто слышится пасхальный возглас: «Смерти больше нет!»
Важно еще и то, что в итоге этого глобального преображения создалось ощущение единого целого: «все это частицы одного огромного и сильного целого, того, что зовется Советской страной».
В финале ребята наблюдают скорый поезд, который через преображенный переезд пролетел в далекую Сибирь, осваивать и дальние страны.
Движущая сила преображения – устремленность в будущее, на разрыв пространства, устремленность в дальние страны, которые становятся ближними и изменяют все окружающее.
Учитель Служкин говорит об Австралии, о возможности чуда на фоне покрывающейся коркой льда безмятежной реки, сидя на покоящемся, ржавеющем бездвижном речном суденышке. Мир этот, будто засасывает воронка прошлого, покрывает все ржавчиной, леденит, преграждает перспективы. Наступает зима. А зимой, как мы помним у Гайдара: «очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметет зимой, завалит снегом – и высунуться некуда». Вот поэтому и понадобилась весна и поход учителя со школьниками. Но что дальше?
Мы буксуем в прошлом, ветхом. Вместо движения вперед страна стала свертываться в прошлое, прятаться в него, идти назад. Она потеряла дело. Превалирует примитивная экономическая логика женщины, жалеющей посаженные огурцы, которые пришлось оставить. С заводом – не известно что будет, а огурцы – они вот, в наличности. Быстрые понятные средства к существованию. Мужчины бегут в дальние страны в поисках лучшей доли, расползается пустота, свертывается пространство, как и мельчают амбиции людей, их чувство собственного достоинства, гордость. Они перестают мечтать о большом и всматриваться в небо. Чаять преображения мира.
Служкин у Велединского-Иванова пребывает в ожидании большого дела, он готов к нему, готов служить. У Гайдара представлено это большое дело и показан вектор движения вперед, чтобы преобразить настоящее, сделать далекое близким.
Служкин ждет дальние страны. Придут ли они? Начнет ли кружить аэроплан или и дальше будет наступать пустыня?
Эхо атомного взрыва
Отлично помню, что в детстве, которое можно хронологически обозначить первой половиной 80-х, любой гул самолета в воздухе всегда заставлял думать: свой или вражий. Конечно, по одному гулу это точно определить было невозможно, поэтому каждый раз с замиранием