– Пару кило груш, – сказала бабушка толстому усатому мужику, в торгашеском азарте скачущего между контейнеров с фруктами. – Взять тебе арбуз? – обратилась она ко мне.
Я окинула взглядом зеленую арбузную гору – каждый тянул минимум килограммов на шесть.
– “Два килограмма груш, арбуз – вместе, допустим, восемь – мы еще и в хлебный зайдем, и путь не близкий, – прикидывала я. – Да, а потом вечером будет жаловаться на боли в спине и просить походить по ней”.
– Нет, не хочу арбуз, – наотрез отказалась я.
Бабушка расплатилась, и мы пошли дальше. Тут ее взгляд привлекли яркие пакеты с конфетами, и она потянула меня к машине, возле которой стоял Антон. От смущения я спряталась за ее спину и старалась не смотреть в его сторону. Мы подошли, и бабушкины глаза бросились врассыпную от пестрого многообразия.
– Катя, – вдруг прозвенел знакомый голос, – привет!
– “Вы только посмотрите на него – подумала я, – приветается как ни в чем не бывало”.
– Ой, Антон! Привет! – разыграв неожиданность, ответила я.
– Пойдем, я познакомлю тебя с отцом!
Он взял меня за кисть руки и повел к багажнику, откуда его отец уже нес очередную коробку. Он сразу мне понравился – высокий и худощавый с дружелюбной улыбкой. Внешне Антон был его точной копией.
– Пап, это Катя, – представил меня Антон.
– Здравствуй, Катя! Очень приятно. Антон говорил о тебе, – поздоровался отец, и я удивилась, насколько похожими были их голоса – как будто, те же колокольчики, только на тональность ниже.
Была в их манере говорить еще одна характерная черта – сладость. При разговоре их лица выражали какое-то гастрономическое блаженство – тихая сытая нирвана, подобная тем, куда попадают, когда пробуют десерт после основного блюда. Они слегка прикрывали глаза и клали в рот слова маленькими кусочками, не переставая при этом довольно улыбаться. Местные так не говорили. Как голодные, они набрасывались на слова, и, не жуя, проглатывали их целиком, от чего их речь звучала нетерпеливо, быстро и даже враждебно.
– Драсьте.
Услышав себя, я смутилась и мне захотелось бежать от этих слишком хороших людей. Почему-то мне вспомнился бабушкин погреб. Я стала смотреть себе под ноги и мысленно просить бабушку хоть как-то исправить первое впечатление.
– Я – Алексей Петрович, а это мой сын – Антон, – продолжал он легковесно, будто поддевая кремовую розочку с пирожного.
– Деждавасильна, – большим куском проглотила бабушка. – “Рачки” почем?
Моя