Какое-то время никто не замечал, что я наблюдаю за ними, но затем одна из женщин обернулась и посмотрела в мою сторону. Разговоры тотчас прекратились, музыка смолкла. Мертвая девушка вернулась к жизни, однако вырезанные на ее теле кресты никуда не делись. Они браслетами краснели на ее запястьях. Передо мной проплывали женские лица. На них не читалось ни враждебности, ни дружелюбия. Скорее, ожидание: что я буду делать дальше? Они продолжали следить за мной, даже когда я вынырнула из сна в реальность.
Голова изрядно кружилась. Лолин образ жизни с джином и шумными вечеринками за полночь определенно противопоказан моему организму. На кухне я прямо из упаковки осушила пол-литра апельсинового сока. Ноги все гудели от ночного марафона по лондонским улицам.
Заглянула в холодильник – проверить, воротит меня от еды или нет, но тут раздался стук в дверь. На пороге, дрожа с головы до ног, стоял Уилл. Впервые за несколько недель он пришел сам. На нем были грязные джинсы в черных жирных пятнах. Волосы слиплись и торчат клоками, похоже на то, что он месяц не мыл головы.
– Завтракать будешь? – спросила я.
– Он вернулся, – невпопад произнес мой брат. Его глаза были открыты так широко, что, казалось, вылезали из орбит.
– Кто он?
– Ночью, – стоял на своем Уилл. – Я видел его раньше, но не знал, на чьей он стороне.
– Тише, – сказала я и прижала палец к губам. – Лола спит.
– Он хотел, чтобы я пошел с ним.
– Успокойся, Уилл. Входи и расскажи все толком.
Он стоял посреди кухни и нервно переминался с ноги на ногу, словно спринтер, разогревающий перед стартом мышцы. При виде этого у меня участился пульс. Я слишком близко к сердцу принимаю рассказы брата о его глюках. И обычно пытаюсь уверить себя, что Уилл идет на поправку, стараясь не обращать внимания на его паранойю.
Я отрезала два куска хлеба, положила на них ломти сыра и сунула в микроволновку. Затем дала ему стакан сока. Увы, его руки дрожали так, что половина оказалась на полу. Не знаю, что стало тому причиной: воздействие наркотиков или еще одна проведенная на холоде ночь. Уилл проглотил бутерброды, почти не жуя, размазав вокруг рта расплавленный сыр.
– Он постучал мне в окно, – продолжил Уилл, засовывая в рот еще один кусок хлеба. – Я узнал его.
– Он из полиции?
Уилл покачал головой.
– Пообещал, что даст мне еды и денег и устроит на ночлег.
– Но ведь то же самое ты можешь получить здесь, у меня.
– Он ничего от меня не хотел, даже не пытался мной командовать. – В голосе Уилла на миг послышалась горечь, но тут же угасла. Когда он заговорил снова, то напомнил мне маленького ребенка. – Я пообещал, что пойду с ним, но он убежал. Должно быть, я сказал что-то не то.
Мне показалось, что Уилл вот-вот расплачется.
– Не надо никуда