– Писька!
– Громче!
– Писька!
– Отлично, но все еще далеко от идеала.
Плавки вслед за «бермудами», бейсбольные кепки козырьком назад, леденцы в руках, звучит Urge Overkill, Дидье убирает поляроид, затем передает его тому, кто предлагает за него самую большую сумму; дрожащей рукой покупатель выписывает чек перьевой ручкой. У одного из мальчиков случается нервный припадок, другой выпивает слишком много Taittinger[49] и начинает всем рассказывать, что он из Аппалачей, в результате чего кто-то начинает поспешно разыскивать таблетку клонопина. Дидье настаивает, чтобы мы все изобразили, как прикрываем ладонями наши яйца, после чего включает в кадр и съемочную группу Fashion File, а затем все, кроме меня и того парня, который упал в обморок, отправляются на ранний ланч в новое местечко в СоХо, которое называется Regulation.
Быстрым шагом в осеннем свете по лестнице к офису, расположенному на верхнем этаже клуба, роликовые коньки висят у меня на плече, съемочная группа с канала VH1 (увы! увы!) берет на третьем этаже интервью у флориста Роберта Изабель, и, глядя, как все одеты, я прихожу к выводу, что светло-зеленый и оранжевый (такой, как на банках консервированного супа Campbell) – наиболее броские цвета нового сезона, а музыка ультралаунж-группы «Я, свингер» витает в воздухе как конфетти, и в ней слышатся такие слова, как «весна пришла» и «настало время танцев», а повсюду – фиалки, тюльпаны и одуванчики, и все вокруг принимает тот вид, который ты пожелаешь: клево без напряга. В офисе на всю стену – фотографии загорелых брюшных прессов, трицепсов, бедер и белых, как кость, ягодиц. Кое-где мелькают и лица: от Джоэла Уэста до Херли Томпсона, от Марки Марка до Джастина Лазарда, от Кирка Камерона (прости господи!) до Фридома Уильямса – и части тела (может быть, даже и моего). Это святая святых Джей-Ди и Бо, и хотя я ежедневно срываю со стен фотографии 8×10 Джои Лоуренса, они снова их вешают. Парни так похожи друг на друга, что становится все сложнее и сложнее различить, кто есть кто. На мероприятии сегодня вечером будут работать одиннадцать пиар-агентов. Я ругаюсь с Бо по поводу крутонов семь минут кряду. Наконец появляется Джей-Ди с распечатками электронной почты, сотнями факсов и девятнадцатью просьбами об интервью.
– Мой агент звонил? – спрашиваю.
– А как ты думаешь? – фыркает Джей-Ди и добавляет: – Какой агент?
– Мне так понравилась статейка, которую ты написал для журнала Young Homo, Джей-Ди, – бросаю я, просматривая уточненный по состоянию на 10:45 список гостей.
– Какую ты имеешь в виду, Виктор? – вздыхает Джей-Ди, роясь в факсах.
– Ту, которая называлась «Помогите! Я западаю на парней!».
– А к чему ты это говоришь? – спрашивает Бо.
– К тому, как вам не стыдно не быть гетеросексуалами до такой степени, – говорю я, потягиваясь.
– Может быть, я и гомик, Виктор, – зевает Джей-Ди. – Но я все равно мужчина, и мужчина с чувством собственного достоинства.
– Ты – гомик, Джей-Ди, и этим все сказано.
Я покачиваю головой, глядя на новые вырезки на стене над их рабочим столом, –