Вера сказала Еремеевне, что она и двое ее товарищей приехали по поручению Коршунской школы, и напомнила старушке, что та обещала директору узнать, нет ли в Брусничном старых знакомых Федоренко.
– Со всеми соседями толковала. Одни сказывали: года три тому минуло, приходил один старик Федоренку проведать, – оживленно рассказывала Еремеевна. – Старик приметный: на одном глазу бельмо. И живет недалече – возле реки, по набережной, значит. Я уж сама собралась было поискать его, да вот нога нудит. – И старушка показала ногу, обутую в подшитый кожей валенок. Другая нога была в ботинке. – Вы зайдите вот к Веселкову, он лучше меня знает всех старожилов.
Видно было, что Еремеевна с большим интересом отнеслась к поискам школьников и, будь она здоровее и моложе, приняла бы в этом самое деятельное участие.
Веселков во дворе колол чурки. В этом деле он был мастак. Высоко взмахнув топором, вонзал лезвие в чурку, и она с тихим хрустом распадалась надвое. Он ставил половину чурки, снова вонзал в нее лезвие, и чурка опять распадалась на две равные части.
– Здравствуйте, товарищ Веселков! – громко сказал Ваня.
Веселков опустил вскинутый над головою топор и быстро повернулся к молодежи. На вид ему было под пятьдесят. Румяный, с посеребренными сединой волосами, прилипшими к вспотевшему лбу, в распущенной рубахе с расстегнутым воротом, в сапогах с голенищами гармошкой, он окинул пришельцев быстрым взглядом живых карих глаз.
Вера объяснила, зачем они пришли. Тогда он бросил топор, рукавом рубахи обтер лицо, пригласил ребят сесть на ступеньках крыльца и сам присел рядом.
– Верно, – затянувшись цигаркой, сказал он. – Тот старик из-за бельма приметный. Живет на набережной, это точно, потому он при мне про рыбалку поминал. Говорил, от его дома до реки – рукой подать.
Так же, как и Еремеевна, Веселков живо заинтересовался поисками школьников.
– Кабы не на работу, сам с вами пошел бы. Ну, а на досуге, может, забежите, расскажете, как все будет?
Попрощались с Веселковым, пошли по направлению к набережной. Хотели свернуть в переулок, но вдруг услышали, что их кто-то окликает:
– Эй, ребята, постойте!
По дороге, припадая на правую ногу, в распахнутом пальто ковыляла Еремеевна. Ваня побежал ей навстречу.
– Вы уж назад как пойдете, загляните ко мне, обскажите, что и как, – с придыханием произнесла она.
– Обязательно зайдем, – широко улыбаясь, обещал Ваня.
Саша остановилась, поджидая Ваню, а Вера, помахивая подобранным где-то прутом, шла далеко впереди, напевая и думая о чем-то своем.
Ваня подошел к Саше.
– Так почему же человек одинок? – спросил он, приостанавливаясь и сверху вниз внимательно глядя на ее лицо с коротким, немного вздернутым носиком, с чуть уловимыми, изменчивыми красками на щеках: то ли от смущения, то ли от радости.
С тех пор как Саша бросила эту фразу, прошла долгая ночь и утро. Но