– Мать-монашка, че за речка?
Мимо действительно текла вода – по широкому, светящемуся изнутри желобу, вдоль которого следовал кар. И в который, разбрасывая мелкую прозрачную пыль, вливались сверху десятки ручейков поменьше – таких же светящихся, тонких, журчащих по едва заметным желобам, проложенным между ступенчатыми стеклянными стенами здания, уходящего далеко вверх. Кар еще раз повернул, следуя за водой, в тени отходящих от стен древесных ветвей – сами деревья оставались невидимы снизу, видимо, располагаясь выше, на карнизах. И медленно остановился у пологого мостика, пересекающего рукотворный ручей.
– Милости прошу. – Монти выбрался из кара первым, и шикнул на невысокого бледного человека в сине-белом костюме, попытавшегося открыть дверцу кара со стороны Суонк. Та придержала ручку со своей стороны и уперлась ногой в переднее сиденье, не позволяя ему сделать это.
– Чего это он? – Проговорила Суонк испуганно, но бледный человек уже отскочил, а потом и вовсе пустился бежать после короткого жеста Монти. Би выбралась из кара со своей стороны, и стояла у края дороги, на невысоком бетонном бортике, наблюдая, как шут обходит машину, и открывает дверцу для Суонк.
– Добро пожаловать… говорю. – Он протянул было руку, но Суонк опасливо нырнула под нее, упала на четвереньки, и тут же вскочила, оказавшись у него за спиной. Шут словно не заметил этого, продолжая протягивать руку, на этот раз – Мириам.
Пальцы шута были мягкими и изнеженными, но под этой мягкостью Мириам почувствовала силу. Он без малейшего труда помог ей выбраться из машины, и поклонился Би:
– Следуйте за мной.
Мостик, у которого они остановились, упирался в широкие стеклянные ворота, разделенные на три секции. Мириам без особого удивления поняла, что это все – ручей, ворота, мостик, деревья, нависающие над дорогой и почти достающие до здания напротив – всего лишь части одного огромного дома. Его крыша пряталась за листвой и солнечными пятнами, усеивающими вход, но, следуя за Монти и Би она все еще ожидала увидеть ее высоко вверху. И только пройдя мимо повернувшейся прозрачной пластины ворот, толщиной в руку, увидела.
Изнутри здание оказалось огромным и почти пустым, словно речная ракушка.
За длинным портиком с мерцающими узкими окошками открывалось пространство размером с Праздничную площадь в Хоксе, с десятками белых столиков и стульев, расставленных в веселом беспорядке. Точно как на площади, прохаживались люди, поднимался пар в маленьких павильончиках у стен. В центре, то взлетая, то опадая в сложном ритме, бил фонтан, от которого, укрываясь в прозрачном полу, бежали тонкие ручейки, складываясь в узор из колец и петель. Но главное – там было небо, видимое наверху, в конце полупрозрачного колодца из окон и зелени, заключавшего