– Давайте сюда ваше животное, – произнесла женщина, скидывая плащ. – Сюда, – указала она на «стол из морга».
Я вытащил Додика и водрузил на цинковую поверхность, быстро поведав при этом «историю болезни».
Похоже было, однако, что кот вполне оклемался и теперь принялся с интересом оглядываться.
Доктор ощупала его быстрыми движениями длинных нервных пальцев, потом взяла в руки, крепко прижала к груди и с чувством поцеловала в физиономию. Дважды. Я опешил (а зацелованный дома кот воспринял это как должное).
– Вы проделываете это со всеми пациентами? – поинтересовался я.
– Только с теми, кто позволяет, – ответила женщина с милой улыбкой.
Я остро пожалел, что пациент не я.
– Надо же! – заметил я. – Со мной такого не случалось ни в одном медицинском кабинете. Хотя в некоторых я бы с удовольствием позволил...
На этот раз лицо доктора осталось бесстрастным, только чуть приподнялась левая бровь.
– А на хозяев это не распространяется? – продолжал я лезть на рожон, заинтригованный ее невозмутимостью.
– Только если они готовы разделить со своими питомцами и все остальное. Кастрацию, например. – Теперь улыбка была еще милее. – Присядьте пока вон туда, за стол. У вас есть его паспорт с вакцинациями?
– Есть. Но я забыл дома. Спешил.
– Ну хорошо... Как нас зовут и сколько нам лет?
– Поль, – сказал я и игриво улыбнулся. – А вопрос о возрасте, прошу прощения, не совсем уместен.
Она посмотрела на меня, нахмурив брови, как смотрят на расшалившихся детей, страдающих умственной отсталостью и потому заслуживающих снисхождения, что бы они ни делали и ни говорили.
– Меня интересует возраст животного, – сказала она официальным тоном. – И его имя.
– Адонис. Через две недели девять месяцев. Боюсь, что отдавил ему дверью внутренности, – отрапортовал я, притворно смутившись.
– Не волнуйтесь, кошки в отличие от людей очень выносливые. Но я тщательно осмотрю его.
Пока она осматривала Додика, я не мог отказать себе в удовольствии и осматривал осматривающую. Ничего. Обручального кольца нет. На вид лет двадцать пять, но, судя по тому что она владелец кабинета, должно быть не меньше тридцати с хвостиком. Тип роковой брюнетки, но с милой улыбкой. Короткая стрижка. Породистое лицо с тяжелыми веками, прикрывающими то ли желто-рапсовые, то ли медово-ореховые чуть раскосые глаза. Тонкий нос с горбинкой и большой рот с припухшими, как у ребенка после плача, губами. Длинные ноги, узкие бедра и при этом очень аппетитная попка, обтянутая джинсами, – рука так к ней и тянулась. Но я взял свою руку в руки и вздохнул.
– Ну как? – спросила она, застав меня врасплох.
– Что «как»?
–