Глава двенадцатая
Собачья жизнь
Размахивая дубиной, Рашпиль обошёл весь двор. Потом вернулся на крыльцо и снова угрожающе сказал в темноту:
– Убью!
Он потоптался на крыльце, хлопнул изо всех сил дверью, ушёл в дом.
Скоро свет в окне погас. На улице слышно было, как ухнул Рашпиль на кровать – заныли железные пружины.
В стороне от дома, под соснами, виднелись какие-то тени.
Две-то тени стояли спокойно, а третья, усатая тень всё время шевелилась, она прижимала к груди что-то лохматое и брыкающееся. Это старшина Тараканов держал на руках Матроса и напоминал сейчас старинного богатыря, который побеждает некрупного дракона.
Печально выглядывал этот дракон из милицейского кулака. Ему хотелось ужасно укусить старшину, но руки того были в специальных непрокусываемых перчатках.
Да, день сегодняшний оказался для Матроса днём сплошных разочарований. Просидев до вечера в крапиве, Матрос отправился на поиски Васи, с трудом разыскал его у сарая, а Вася дал ему по морде и стал душить. Не это ли называется собачья жизнь?
– Отпустите пса, – тихо сказал Болдырев.
Старшина разжал перчатку, и Матрос бухнулся на землю, прижался к Васиной ноге. За день он что-то совсем исхудал – шкура болталась на нём, как шинель с чужого плеча. Вася погладил его.
– Собака – друг человека, – насмешливо сказал Болдырев. – И этот человек вместе со своей собакой может отправляться домой. Мне такие водопроводчики не нужны.
Болдырев повернулся к Васе спиной и шагнул в сторону, старшина – за ним.
Мгновение – и они скрылись бы в темноте, но случилось неожиданное.
Матрос ринулся вдогонку и вцепился в галифе старшины. Галифе тревожно затрещали.
– Чего!!! – шёпотом крикнул старшина. – Обмундирование рвать!!!
Он махнул ногой – хорошо начищенный сапог, как сабля, сверкнул в темноте.
– Назад, Матрос! Ко мне!
Матрос выплюнул галифе, отскочил в сторону.
– Тихо! – сказал Болдырев и шепнул что-то на ухо старшине.
Тот козырнул: есть!
– Пойдём, – сказал Болдырев Васе. – Я тебя провожу.
– Собаку с человеком спутать трудновато, – говорил Болдырев, пока они шли по кармановским тёмным улицам, – видно, ты здорово перепугался. Ну ничего, многие люди боятся темноты. А ты парень сообразительный, только, пожалуй, трусоват. Ладно. Домой тебе ехать поздно. Пойдём в милицию, там переночуешь.
– Ничего мне не надо, – сказал Вася. – Я на станцию пойду.
– Чего ж ты? Обиделся, что ли?
– Ничего я не обиделся. До свиданья.
Он повернулся к Болдыреву спиной, свистнул Матроса и пошёл к станции.
Всё-таки Вася, конечно, обиделся. Правда, на Болдырева обижаться не приходилось. Оставалось обижаться на себя.
Так, обижаясь на себя, пришёл Вася к станции.
Была ночь, и последний поезд давно уж дремал в тёплом депо.
По пустынной платформе слонялись два или