Наконец дали слово дяде Яше. Он предупредил, что будет выступать в двух лицах: как Яков Файвиш и как «Яков Файвиш Лтд». Основной юмор спича заключался в его неимоверной затянутости и витиеватости. До Лёни дошло только, что он-Лёня сейчас как дядя Яша двадцать лет назад доказал, что американская мечта есть реальность.
После ужина пили чай в гостиной. Вика спросила его:
– Вот знаешь, конечно, что тридцать лет там будут длиться пятьсот наших земных (я не перепутала вроде?), а все равно как-то странно. Как такое представить?
Это она уже как бы невзначай потрогала его в гробу, дабы лишний раз удостовериться, что все по-настоящему. Надо было б ее напугать, клацнуть, например, зубами или резко открыть глаза.
Этот их провисший брак. Разве она не понимала. Он измочален, опустошен, устал от того, что так и не решился. Но она-то не меньше устала, годами выстраивая жизнь так, чтобы не решать.
Эти приглушенные, чинные разговоры гостей о том, о сём, как и бывает обычно на поминках. Здесь, в гостиной обращались теперь уже преимущественно к Вике. Что же, логика роли вдовы уже диктует свое.
Боря показывает сад: «Если хочешь, папа, здесь мы сделаем ручей, тебе же не нравится пруд. Ручей, про который ты говорил тогда». Боря единственный, кто участвует не в похоронах, – в проводах. В сотый раз рассказывать ему про годы и километры? «И дно будет каменным». Он обнял сына. Боря ростом уже почти что с него. А ведь с ним все получилось поверхностно, скомкано, наспех. Не просмаковал его становления, много чего пропустил, пролистнул в его жизни. Разве он знает, в каких образах сын видит мир или о чем мечтает на самом деле. Всегда умилялся себе самому как отцу снисходительному, доброму, упустив между пальцев… силы, сердца не хватит назвать потерю, посмотреть ей в лицо… Ладно, что Боря не унаследовал его невротичности, он не заложник примера и, судя по всему, будет счастливее, нежели Лёня, а волосы, он, кажется, где-то читал, что такие кудряшки могут еще и пройти, расправиться с возрастом, если правда, то жаль…
«Лёня! Лёня! – его искали в доме – «Дядя Яша уже уезжает».
Ночью Вика пришла к нему. Была чутка и внимательна. Увлекшись, они воскресили кое-что из своего юношеского репертуара. С ее стороны это не было косвенным извинением за годы безлюбого пресного секса без вкуса и запаха. Вдова отдавала последний долг. Они занимались этой некрофилией до четырех утра.
Глава 5. Пресс-конференция
– Послушай, Билл, ты знаешь меня уже полвека, – орал в трубку Арнольд Коэн, – и я имел наивность надеяться, что ты хотя бы меня уважаешь. Нет, о любви сейчас не надо. Кто это был вообще? Что? Имиджмейкер? Твоюматьмейкер! Ты не видел, какое порно он изваял? – Арнольд Коэн чуть было не вдавил фотографию в экран телефона и снова