Она нашла в себе силы подняться, застелить покрывалом постель, затем встала под холодный душ и наконец успокоилась. Зависимость тела от мужчины – что может быть унизительнее. Надо быть выше этого.
С этими мыслями она вошла в «классную»
(или кабинет, что тоже подходило к определению этой странной комнаты) и посвежевшая, в легком халате села за рояль. Белые кружевные занавески играли с солнечными зайчиками в прятки. Слабый ветерок шевелил волосы на голове. Она откинула их за спину, вспомнила одну из своих любимейших мелодий – арию Нормы из одноименной оперы Беллини – и взяла несколько аккордов вступления, мягких и благозвучных.
Сначала она вновь оказалась на берегу реки и услышала щебет птиц, затем картинка будто смазалась невидимой жесткой кистью, и возник темный узкий коридор с большими емкими полками по обеим сторонам. На полках, прижимаясь друг к другу, стояли стеклянные и прозрачные пластмассовые банки с краской: желтой, красной, синей, зеленой, белой… Такими банками в работе пользуются художники. Она словно двинулась вдоль по коридору, пока не посветлело, – возникла просторная мастерская, заставленная мольбертами и огромными картинами – холстами с подрамниками, занимающими почти все пространство мастерской. Не было видно только хозяина.
Движение прекратилось. Последнее, что успела увидеть Наталия, закончив игру, было окно мастерской, выходящее на площадь.
Она оглянулась – ей показалось, что часть мастерской осталась где-то здесь, в комнате, настолько сильно ощущался запах масляных красок.
Ну и к чему все это? Она думала и о человеке в маске, и о желтом портфеле, и об убитом Шаталове, и об Игоре… Что может подсказать ей вид мастерской художника?
Наталия закрыла глаза и попыталась снова наиграть ту же мелодию. И снова возник темный коридор с полками, заставленными красками. Что за чертовщина!
Она вышла из «классной», надела легкие светлые шорты и белую трикотажную блузку, сунула в карман пистолет, накинула на плечо сумку, на другое – фотоаппарат «Полароид» – на всякий случай – и вышла из дома. Видела бы ее мама, уверенная в том, что ее дочка сейчас в поте лица готовит к экзаменам выпускников музшколы… Маме-то хорошо, она живет в Германии, покупает утром молоко за настоящие марки и каждый день качественно улучшает свою жизнь.
Стоп. Хватит думать о маме.