Сюжетная основа настоящего исторического романа построена на общеизвестных и новых исторических фактах.
Итак, переверните страницу, откройте врата, и в путь по неизведанным путям тысячелетия.
ГЛАВА 1. ДОМОВЛАДЫКА
Тёплая весенняя ночь окутала негой необъятную гладь озера. Ростов Великий умиротворённо погружён в сон. Его обитатели не ведают о грядущих событиях, приближающихся в предрассветной тишине к крепостным стенам, чтобы навсегда нарушить их размеренную дремотную жизнь.
И, как сказано в глубинах книжной мудрости, всё было и всё будет. А пока мир и покой царствуют в душах ростовцев. Но были времена и удали молодецкой. Правда, давно то было, когда славянские поселенцы в поисках мирной земли пришли в эти места и стали соседствовать с покладистой мерей, удивляясь их дремучему быту.
Мирно теснились меряне, не имея желания противостоять пришельцам – рыбы в озере много, а землито, ещё больше, да какой! – корчевать не надо, бери соху и возделывай.
Меряне, в свою очередь, дивились сметливости славян, прихватывавших лучшие земли. Много их осело в местечке Суждали – уж очень там земля плодовитой оказалась.
Но порой приходилось и кровь проливать. Не изза земли, однако, её и сейчас вон сколько, взглядом не охватишь, некому пахать и сеять, пустошей больше, чем ополья. Пускать в ход топоры и рогатины вынудили попы христианские, пришедшие в эти места с молодым князем Борисом восемьдесят лет назад. А против княжьей дружины с ослопом не попрёшь. Вот и затаились язычники, охраняя капища от непрошеных гостей, объявивших себя хозяевами земли этой. Князь, однако, как пришёл, так и ушёл, оставив вместо себя посадника и попов гречин. Тут-то и поднялись язычники против насаждения чуждой им веры, славяне и меря бок о бок вставали в защиту своих стародавних обычаев.
Да, были времена лихие, времена великих потрясений.
Гордо подняли волхвы свои головы. Но скоро пришёл в Ростов князь Ярослав с дружиной, и христианам стало жить спокойней.
Много с тех пор воды утекло. Ныне же всё иначе, уже нет былого противостояния с дрекольем. Одни волхвы притихли, другие подались в глухие леса. Словом, растворились в народе.
Возок трясло на бесчисленных ухабах. Шутка ли, сто двадцать вёрст одолеть. Третьи сутки боярин с обозом в пути. То ли дело, зимой на санях по рекам и речушкам – ни каких тебе ухабов, раздолье! Весной же и осенью – распутица, жизнь замирает. Разве что нужда кого-то занесёт в непролазную грязь. Тут уж хоть в возке, хоть верхом, всех ждёт одна участь. А ежели ехать через топь – комары заживо всю кровь выпьют. Да что тут говорить, сетуют люди, а ничего сделать не могут. Лодейные гостинцы с волоками кое-где налажены на больших реках, а на малых только кочтников и увидишь. Бог знает, с каких времён живут люди в беспросветье, в безнадёжье, а теперь ещё и в разорении.
Дорога не была бы так утомительна, если б не духота. Боярин, смахивая пот с лица, радовался наступающей вечерней прохладе и скорому концу изматывающей тряски. Не всё было так уж безысходно. Кое-где ласкали глаз дружные всходы озимых. Небольшие поля, чередовавшиеся с перелесками, возле попадавшихся изредка деревенек, покрылись ровным зелёным ковром – злаки тянулись к свету. «Урожай нынче добрый будет, – и глаза боярина светились в довольном прищуре. – Сами сыты будем и скотину не единым сеном зимой кормить придётся. Вон, какой овёс выдался, любо зреть. А ведь, сколько деревень целиком погибло в моровое поветрие».
Иван удивлялся: как только хватало у отца терпения ездить по такой дороге. Ну, снарядил обоз, послал с купцами, и делу конец, лежи на печи, сучки считай на подволоке. Купцы – народ надёжный, не единожды проверенный, так нет же, самому надо знать и цены, и спрос на торжище. Устоявшаяся жизнь тянула, манила старого боярина Кучку в Ростов. Он и подумать не мог, чтобы отправить обоз, к примеру, в Новый Торг или, на худой конец, в Смоленск. Старый Кучка, царствие ему небесное, был верен сложившимся обычаям и отношениям с ростовцами, а иначе он просто смяк бы, захирел в своём сельце на реке Москови. Весь уклад его жизни был устремлён в сторону Ростова. Бывало, пройдёт месяц-другой, чувствует боярин: «застоялся», день на сборы, и вот он уже в пути. Для него дорога не в тягость. Ноющая тоска постепенно угасала. Из Ростова возвращался оживлённым, разговорчивым.
Вот уже два года, как похоронил Иван отца и свою молодую жену, умерших от мора. Мать раньше ушла в мир иной, задолго до морового поветрия. На попечении Ивана остались две младшие сестры навыданье. Иван по привычке продолжал дело отца. Только вот прибыли почти никакой. Сонное безразличие