Стулу так хотелось, чтобы хозяин его присел хоть на минуту. Ему казалось, что если это произойдет, то вернутся к нему старые ощущения легкости слова, сами собой родятся восхитительные фразы и лягут на бумагу. Но хозяин всё ходил и ходил, не присаживаясь, не склоняясь к машинке. Его было жаль. Он был один со своими мыслями…
– Господи! – восклицал стул. – Зачем ты меня воскресил? Почему не дал тихо истлеть?! Чтобы видеть всё это?! Но ты же не только строг, но и снисходителен! Да, он многое упустил, растерял, не смог, не решился! Но дай же ты ему шанс! Хотя бы один! Помоги! Ради него! Ради той, которая в него верит! Ради той, которую он до сих пор помнит… Ведь дал же ты ему зачем-то талант?! Ну, не смог он им распорядиться… Дай ему ещё один шанс! Ведь дал же ты его мне!!! Мне – глупому, неразумному, тщеславному! А я обещаю тебе! Клянусь – я не оставлю его! Во всем буду опорой, всё с ним разделю. Ты только толкни его, а я поддержу. Мы будем работать! У нас, у него всё получится!
И может, однажды слова его были услышаны, а может, решил кто-то наверху, что Макс испил свою чашу боли до дна, или, может, сам он увидел что-то в чистом осеннем небе… Но однажды утром… после кофе и сигареты… он… СЕЛ ЗА СТУЛ…
То, чего тот так долго ждал, ради чего жил после своего воскрешения, о чем мечтал, в чём видел теперь смысл своего существования, произошло. Он вновь был опорой. Поддержкой. Он вновь мог служить, быть полезным, ощущать себя нужным… И это было счастье… Он не знал, о чем напишет хозяин. Сложился ли в его голове законченный сюжет? Знает ли он, куда поведет его слово? С какой фразы он начнет, а какой закончит? Или, может, это лишь порыв? Отчаяние? Несколько слов, фраз, абзацев, чтобы выплеснуть боль и одиночество?.. Но он был спокоен… В ЕГО существовании вновь был смысл…
… А Макс и в самом деле точно ещё не знал, о ком и о чем он напишет. Разрозненные пазлы его мыслей, слов, памяти, боли и надежды ещё не сложились в ясную картину. Будет ли это короткая повесть или большой роман, который, как хотелось когда-то давно, заставит кого-то смеяться и плакать? Найдется там место тем чудесным словам про воздух, лист дерева и песчинку? Расскажет ли он о той, которая плыла рядом в толще воды? Чьи длинные черные волосы густыми локонами скользили за ней? Или о той, чей взгляд был всегда прям и открыт? Будут ли это воспоминания о детстве, где перья окунали в чернила, или рассказ о настоящем – например, о гонках и гонщиках? Сожаления о потерянном или мечты о будущем? Посвятит ли эти страницы кому-то из прошлой жизни или подарит живущему рядом и сейчас?..
… Но Макс наклонился к машинке. Морщины на его лице разгладились. Пальцы пробежали по клавишам. Вселенная пришла в равновесие. И на бумаге появилась первая фраза его настоящего романа…
«ЖИЛ-БЫЛ