– Это намного сложнее, чем я думал, – пробормотал Оливер.
– Да? – Алиса невозмутимо продолжала жевать стебель маргаритки.
– Как ты можешь сопротивляться силе моего убеждения?
Алиса пожала плечами.
– Как ты можешь быть таким злобным мальчишкой?
Он нахмурился.
– Я не злобный.
– Но ты по-прежнему считаешь, будто я самая отвратительная девочка в Ференвуде?
Он неторопливо обдумал ее вопрос.
– Ты должен знать, – добавила Алиса, – что я ради тебя и ногой не топну, пока ты не будешь со мной совершенно честен.
И она, вытащив из кармана тюльпан, протянула его Оливеру. Тот поморщился, покачал головой и отвел глаза.
– Не понимаю, как ты можешь есть все эти штуки.
Алиса скорчила гримасу и целиком засунула тюльпан в рот.
– Итак? – сказала она, не прекращая жевать. – Ты считаешь меня отвратительной?
Оливер покачал головой.
Алиса оцепенела.
– Нет?
Последнее слово она проговорила почти шепотом. Сердце так и бухало в груди. До этой минуты Алиса даже не осознавала, как сильно надеялась, что он передумает. Ей не хотелось быть уродливой. Ей так отчаянно не хотелось быть уродливой.
– Ты не считаешь меня отвратительной?
Оливер пожал плечами:
– Я считаю, что ты никакая.
– О…
Алиса опустила голову. Его слова жалили ей лицо: каждый слог – как крохотная змейка.
Никакая было гораздо хуже, чем уродливая.
Щеки Алисы залила краска, на коже расцвели красные и розовые пятна. Оливер это заметил.
– Слушай, – сказал он мягко. – Я просто старался быть честным, как ты и…
– Знаю, – ответила она чересчур громко, быстро моргая.
Не нужно было ей его сочувствие. Алиса подняла голову и, несмотря на пылающие щеки и колотящееся сердце, взглянула Оливеру прямо в глаза. Не важно, что он про нее думает, сказала себе девочка. (Даже если на самом деле это и не так. Не вполне.)
– Тогда будь честен и в остальном, – произнесла она. – Что ты тут делаешь?
Оливер вздохнул. Посмотрел на свои руки. Снова на Алису. Снова на руки. И снова на нее – на этот раз уже не отрываясь.
– Я знаю, что́ ты знаешь.
Полупрожеванная маргаритка выпала у Алисы из открытого рта.
– Боюсь, если я что и знаю, так только то, что не знаю, что ты знаешь.
– Ты не единственная видишь правду, Алиса.
– Что? – Глаза девочки расширились. – Ты… ты умеешь читать мысли? – продолжила она шепотом.
– Нет, – рассмеялся Оливер. – Я обладаю даром убеждения. А еще – способностью узнавать один факт о каждом человеке, которого встречаю.
– Серьезно?
Он кивнул.
– И что это за факт?
– Его самый страшный секрет.
Если бы Алиса уже не сидела, ей бы пришлось немедленно это сделать.
Теперь все наконец объяснилось. Симфония, звучавшая в его крови и костях; красота, заворожившая девочку накануне.