Судите сами, может ли быть неинтересным юноша в 16 лет, который среди любителей шахмат зоны всех считает скучными противниками? Он часто вычисляет что-то на бумаге огрызком карандаша.
На мой вопрос: «Что ты, Толя, вычисляешь?» – он неохотно объясняет, что его интересует формула объема резинового мячика, на который надавили одним пальцем, или объем бочки из параболической клепки.
Таких 15—16-летних было пятеро. Все они одной судьбы. Их родители были или областными, краевыми партсекретарями, или председателями областных, краевых исполкомов.
Толя Сосин и Леня Резников – дети смоленских руководителей, Витя Долгов и еще два мальчика – не знаю из каких мест. Соблюдалось правило: семьи начальства такого ранга ликвидировать полностью, лишив права переписки. А теперь мы знаем, что это означает.
В нашей зоне их откровенно берегли и учили мастерству токарей и другим профессиям.
Начальника этого уникального лагерного производства и зоны мы не знали совсем. Я видел его один раз за три года. Его фамилия Мирошниченко. Вероятно, он был из тех самых хороших начальников, «которые ничего не знают и ни во что не вмешиваются». Сотвори ему, Боже, Царствие Небесное.
Всем производством руководили зэки: электросиловым – Борис Васильевич Серов. Его я встретил в Архангельске через девять лет, узнав на улице по походке.
Мехмастерскими и кузницей управлял чешский инженер из аппарата Серго Орджоникидзе Густав Густавович, говоривший с сильным акцентом, путая ударения. Позднее его сменил Штромберг, молодой, из российских немцев, инженер-металлург. Его технические идеи в металлургии были реализованы в другом, Каргопольском лагере, где я досиживал свой срок, но его там уже не было.
Главным технологом у нас был Константин Николаевич Тарханов, старый человек, инженер Путиловского завода, работавший в Америке, что и стало причиной его заточения. Молодой инженер-конструктор отрабатывал свой срок наверняка за то, что носил фамилию Оппель.
Водным цехом и флотским ремонтом управлял старый волгарь, офицер флота Его Величества, Павел Емельянович, фамилию забыл.
Планово-экономическую статистику вел Дьяконов, московский ученый, лингвист и литератор.
Бухгалтерию вели вольнонаемные и зэки, в том числе Зина Сараева, Клава. Обе барышни – предмет нашего всеобщего обожания. Их ревниво оберегал старый бухгалтер из зэков. В этой же конторе пристроился работать Иван Карпоносов, картежный шулер, отменный знаток и любитель поэзии Сергея Есенина.
На дровяной бирже хозяйничал авиатехник Ян Адамович Топоров, с которым я прошел вместе этапы и работы в Каргополье.
Начав вспоминать тех, с кем был я в зоне Шалы, не могу остановиться. Так много встретил там хороших друзей, интересных людей.
Я,