Водитель подчинился и попросил:
– Вы только сразу не выходите. Первым улицу посмотрю я.
Мутабар Берани исполнял обязанности не только водителя, но и телохранителя Абдула Хабитуллы, влиятельного полевого командира талибов в Афганистане.
– Хорошо, – сказал Хабитулла. – За безопасность отвечаешь ты. Я прислушаюсь к твоему совету, однако не вижу, что могло бы угрожать нам в Пакистане. Здесь не Кандагар и даже не Кабул.
– Возможно, угрозы и нет, – сказал водитель и телохранитель. – Но есть инструкции, введенные вами же, господин.
– Хоп! Работай.
Берани покинул салон и осмотрелся. Улица была довольно оживленная, забитая машинами и прохожими. Он не заметил поблизости ничего подозрительного, расстегнул кобуру под пиджаком, повернулся к внедорожнику и кивнул.
Абдул Хабитулла и его неизменный помощник Хукам Касари с кейсом в руке вышли из «Лексуса» и двинулись по тротуару.
Берани поставил «Лексус» на специальную сигнализацию, оповещающую не только о внешнем воздействии на автомобиль, но и об установке на него инородных предметов. Потом он догнал хозяев и вместе с ними направился к отелю.
Швейцар на входе улыбнулся, отошел в сторону.
Мужчины вошли в холл через вертящуюся стеклянную дверь.
Портье бросил взгляд на гостей, затем посмотрел на монитор компьютера, кивнул и сказал:
– Добро пожаловать, господин Хабитулла.
– Салам, – ответил влиятельный командир террористического движения.
– Господин Мухтан ждет вас, второй этаж, номер двести десять, – сказал портье. – Вас проводить?
Хабитулла, не привыкший к отелям, ответил:
– Проводи, а то здесь у вас заблудишься.
– Никаких проблем. – Портье позвал консьержа и распорядился: – Али, проводи гостей в двести десятый номер.
Консьерж улыбнулся во весь рот и осведомился:
– У вас есть багаж?
– Нет, – ответил Хабитулла.
– Тогда прошу в лифт.
– Лифт? – Афганец усмехнулся. – Это чтобы подняться на второй этаж?
– Можем воспользоваться лестницей.
– Да, лестницей. Не понимаю, зачем вам лифт.
Консьерж пожал плечами, мол, это не в его компетенции.
Служащий отеля и гости поднялись на второй этаж, прошли по коридору, устланному ковровой дорожкой, до небольшого холла.
Консьерж указал на дверь:
– Вам сюда, господа.
Помощник Хабитуллы дал ему чаевые, и консьерж отправился назад.
Хабитулла без стука открыл дверь.
В номер вошел и помощник.
Мутабар Берани остался в холле и присел на кожаный диван, откуда хорошо просматривался весь коридор.
В номере афганских коллег по борьбе с неверными встретил мужчина среднего роста с аккуратно подстриженной бородкой, одетый в строгий костюм европейского стиля. Это был Саджад Мухтан, видный деятель Талибана в Пакистане.
– Рад видеть тебя, дорогой друг, – проговорил он.
– Здравствуй, Саджад! Я тоже рад видеть тебя.
Они обнялись.
Хукам Касари пожал руку помощнику Мухтана Ахсану Чадану.
– А где ты купил такой красивый костюм, Абдул? – спросил Мухтан. – Ты же знаешь, я ценитель хорошей одежды.
Хабитулла улыбнулся и заявил:
– А также алмазов, изысканной пищи и красивых женщин. Особенно девочек, которым не больше тринадцати-четырнадцати лет.
Мухтан рассмеялся.
– И это тоже. Еще я люблю дорогой парфюм.
– Поверь, брат, это заметно. А костюм, как это ни покажется странным, я купил в Кандагаре. Правда, знакомый торговец привез его туда из Италии.
– Дорого обошелся?
– Нет, чуть более двух тысяч долларов.
– Действительно недорого. Ты дашь мне телефон этого торговца?
– Мне всегда казалось, что в Исламабаде гораздо проще купить хорошие вещи.
– Я тоже так думал, но теперь вижу, что ошибался.
– Я дам тебе номер.
– Хорошо. Нам редко удается выходить в свет, надевать дорогую одежду, украшения, пользоваться парфюмом, окунаться в цивилизацию. Мы постоянно находимся среди братьев по оружию, в лагерях и учебных центрах. А там в ходу только национальная одежда.
– Мне кроме этого приходится еще и воевать с неверными.
– Да, Абдул, ты заслуженный воин, посему и занимаешь достойное положение в организации.
Хабитулла осмотрел гостиную, обставленную в европейском стиле. Здесь было изысканно и дорого буквально все, начиная от ковра на паркетном полу, заканчивая электроникой на отдельном столике у окна на всю стену, тонированного и бронированного.
Хабитулла знал,