Мы познакомились, и по дороге я начал хвастать, как однажды застрелил заблудившегося в городе неформала, но при въезде в Тамарашени заткнулся и задернул занавеску на окне, заметив, какие взгляды бросали на наш автобус кучковавшиеся на пятачках грузины.
– Что с тобой? – удивилась девушка. – На тебе лица нет.
– Спать хочу… Вчера всю ночь в засаде сидели.
– А чего дрожишь?
– Просто мерзну очень… Нет, серьезно, даже в такую жару не засну, пока не закутаюсь в теплое одеяло.
– Бедненький, на вот накройся моим жакетом и поспи.
– Нет-нет, спасибо…
Ну не признаваться же такой милой девушке, что боюсь ехать через грузинские села и вот-вот страх задует на моей макушке свечку. Здесь не люди живут – звери! Едет, к примеру, автобус, полный народу, вдруг его останавливают неформалы, высаживают людей, отбирают молодых, уводят к реке и, поиздевавшись над ними, расстреливают, а трупы бросают с берега в Лиахву. Проклятая дорога! В следующий раз пойду пешком через Зар. Пусть пыльно, долго, но не так опасно. Себе-то хоть не ври: в последний момент все равно запрыгну в автобус с гранатой в кармане и с надеждой на авось.
О нет! Я как предчувствовал! В Ачабети несколько вооруженных грузин выбежали на середину трассы и навели стволы на автобус. Эй, водитель, не останавливайся! Жми на газ, идиот! Дави, дави их, ублюдков! Ну вот, приехали. Куда бы спрятаться? Под сиденьем слишком узко – не помещусь, хотя стоит попробовать. А ты чего вылупилась? Тебя просто трахнут, в худшем случае пустят по кругу, и все, а меня поджарят, как беднягу Роланда! Чуешь разницу? Автобус между тем резко притормозил, и в салон влез бородатый, с перебинтованной головой грузин. Передернув затвор автомата, он начал орать, что вчера осетины убили его брата и сейчас нам тут всем хана будет. Брюнетка в ужасе уставилась на мои руки, а я даже не понял, как в моей правой оказалась граната, в левой – кольцо. Правда, чеку на лимонке я сжимал так, будто собирался выжать из нее воду. Еще несколько грузин поднялись в салон и вытащили на улицу своего раненого товарища. Они даже извинились, но сейчас мне было не до любезностей: я схватился за смерть, да так крепко, что не знал, как от нее избавиться.
– Ты нас всех погубишь! – рыдала брюнетка. – Выкинь ты эту штуку в окно! Умоляю тебя…
– Не время, – говорю, – еще кидать. Да ты не бойся, я попадал в передряги и покруче.
Только мы выехали за Кехви, я встал и, пробравшись вперед, к треснутому лобовому стеклу, попросил водителя остановиться. Спрыгнув с автобуса и подбежав к берегу, швырнул гранату вниз, в реку, откуда доносились голоса купающихся. Потом вернулся на свое место, обнял брюнетку, и мы стали целоваться. Минут через пять девушку начало трясти. Похоже, я довел ее до оргазма. Моя старая приятельница говорила, что я классно целуюсь, и уверяла, будто любая девушка будет счастлива со мной. При этих словах ее старшая дочка отрывалась от книжки и с любопытством смотрела на меня.
– Милая, тебе хорошо со мной? – спросил я брюнетку, весьма довольный собой.
– Помоги