…Жизнь в Омской студии шла своим чередом. С первых дней учебы нас занимали в спектаклях, в ролях, конечно, небольших, но это была полезная практика. Я с наслаждением вдыхал особый запах сцены, театральных кулис и упорно работал, набирался знаний.
Я иногда замечаю у некоторых сегодняшних студентов театральных институтов пресыщенный, холодный взгляд: все-то они видели, все-то они знают и понимают, и ничем-то их не удивишь.
Мы, может быть, и впрямь в их возрасте меньше видели, знали и понимали, но мне все-таки жаль не нас, а их.
Если человек умеет удивляться, восхищаться, радоваться красоте, таланту – это человек счастливый, жизнь для него интересна, полна прекрасных неожиданностей и открытий. Я завидую людям, сохранившим детское восприятие мира. Эта острота чувств и восприятия очень плодотворна для творческой личности, в сущности, она ее и делает художником.
К сожалению, качество это человек с годами утрачивает. Но тогда, на заре туманной юности меня часто посещало, особенно после хорошей игры какого-нибудь актера или актрисы, чувство удивления и восхищения, я радовался встрече с талантом, как будто сам открыл его. Теперь я понимаю, сколь живительно было для меня это преклонение, трепет перед талантом, как оно питало мою мечту самому так суметь, делало меня смелее, вело вперед. Ученики, конечно, разные бывают, но в большинстве мы были жадными до знаний, доверчивыми слушателями и благодарными учениками.
Пройдут годы, многое я пойму, многое останется и по сей день загадкой, что-то разочарует. Я перечитаю множество теоретических рассуждений, иные из них со временем отпадут – практические выводы будут другими. Но то настойчивое желание раскрыть передо мной мир искусства, прекрасный и многотрудный, которое проявили мои первые учителя, я не забуду никогда и буду за это им вечно благодарен.
Потом пришли другие учителя, пришли режиссеры. Актер учится всю жизнь, и важно не терять в себе это чувство ученичества. Это чудотворное чувство – стремление что-то узнать новое, что-то увидеть такое, чего раньше не видел, испытать неизведанное – подобно «витамину роста». Но как тяжек порой бывает труд ученичества!
Вспоминаю, как я по-настоящему плакал, когда постыдно провалился в роли Шмаги, первой моей роли в Омском театре (в скобках замечу, что сейчас я тоже играю Шмагу, подумать только: через пятьдесят с лишним лет! Таков вот кульбит судьбы). Моя игра вызвала у Самборской неудержимый приступ хохота. Могу представить, как смешон был я, зелепушный мальчишка, произнося эту фразу: