Привез ей доверенность для ознакомления – и залез под юбку.
Вторушин глубоко вздохнул. Теперь следовало просто войти в комнату, чтобы проверить свою догадку, но ему было страшно это сделать.
– Вот те на, – пробормотал Слава Славин, вторушинский верный товарищ и друг, которого Евгений Константинович нарочно пригласил с собой: в последнее время у него очень не ладились разговоры с женой наедине, а к Славе она всегда хорошо относилась, может, постесняется при нем ругаться, как базарная торговка… с другой стороны, а кем она была на самом деле, как не базарной торговкой?! – Это что тут такое? Кто-то что-то потерял? Куда он так спешил, что раздевался на ходу? Ой, – спохватился Славин, – что я горожу, извини, Женька.
Вторушин глубоко вздохнул. В каждой шутке есть доля шутки, вот именно. И рванул дверь в комнату…
Ну да, он уже угадал, что увидит. А увидел он первым делом голую, накачанную, мускулистую мужскую задницу. Ну что ж, правду говорят, что Семикопный в любую свободную минуту бегал в тренажерный зал. Вот и накачал мышцы где надо и не надо…
Байкер стоял на корточках и делал резкие движения вверх-вниз. При движении вверх задница вскидывалась, и Вторушин видел напряженные, словно бы в кулаки стиснутые…
«Муди, – подумал он внезапно. – В старину эти штуки назывались муди. Ага, значит, отсюда и взялось слово «мудак», так, что ли?»
– Мать-мать-перемать… – потрясенно выдохнул выросший рядом Слава Славин. – Черт! Это что за камасутра? Что они делают?!
Вопрос был риторический, но Вторушин вдруг вспомнил старый-престарый анекдот – еще совковых времен, когда секса в стране не было и ничего, ну то есть ничегошеньки делать было нельзя ни с кем, кроме как с зарегистрированным в загсе супругом или супругою. В том анекдоте дядька-свидетель давал показания в суде и описывал виденное: «Иду я, товарищ судья, значит, мимо кустов и вижу:…ся!» – «Что вы такое говорите?! – ужаснулся судья. – Извольте уважать советский суд! Не смейте употреблять неприличные выражения. Нужно говорить – сношаются». – «Ага, – кивнул свидетель, – вас понял, товарищ судья. Иду, значит, вижу – под кустом двое… это самое… ну, думаю, неужели сношаются?! Подхожу ближе – смотрю, все ж таки…ся!»
Вот именно это самое действо и творилось сейчас перед Вторушиным.
В комнате раздавались страстные женские стоны, и было совершенно ясно, что любовники слишком захвачены процессом, чтобы обратить внимание на такие мелочи, как появление в квартире двух незнакомых мужчин.
Вторушин