Держался мужчина прямо, шагал твёрдо и уверенно, чему в немалой степени способствовали строгие классической формы сапоги на ногах, а ещё – чёрная трость. Издали эту трость можно было принять за обычную палку. Однако при внимательном взгляде в глаза бросались её неестественно чёрный матовый цвет, основание, сточенное в остриё, будто жало осы, и необычный блестящий оголовок. Только очень наблюдательный человек мог заметить, что блестящий оголовок был не чем иным, как хорошо отполированным серебряным шаром. Этот серебряный шар отражал в себе всё, что видел его владелец.
Негромкая размеренная речь особенно подчёркивала правильное произношение говорящего. В ней не слышалось ни каких-либо диалектов, ни акцента иностранца. Говорил мужчина не глядя на собеседника, лишь слегка поворачивая голову, чтобы тот лучше слышал. И в манере поведения, и в манере разговора в нём, пожалуй, угадывался господин, однако господин, который ловко маскируется под обычного пенсионера. И собеседник его, судя по всему, это знал.
– А напомните мне, – прервал он паузу, – как вас теперь правильно величать, господин Борк или господин Борке?
– В немецком произношении правильно Борке.
Собеседник господина Борке выглядел полной ему противоположностью. Выглядел он моложе. Ему можно было дать лет пятьдесят – шестьдесят, не более. Однако в его одежде явно угадывалось стремление к молодёжной моде. Обтягивающие на грани приличия укороченные джинсы, свободный болотного цвета пуловер, руки в карманах и небрежная походка знатока жизни, который скользит по ней «не парясь». Песком по мостовой поскрипывали стильные туфли, напоминающие чем-то футбольные бутсы. Вся эта мода никак не гармонировала с приличного размера лысиной на затылке. Но ни чёрные, растрёпанные, без признаков седины волосы, ни сама лысина не волновали своего хозяина. Он активно вертел головой, словно пытаясь увидеть всё одновременно. При этом без труда ухватывая не только смысл, но и все интонации речи господина Борке. Лукавый взгляд с прищуром на смуглом лице свидетельствовал, что от него не может утаиться никакая, даже самая малозначительная деталь.
– А вы по-прежнему граф Кордак? – продолжил господин Борке.
– Да. Но для краткости можно просто Кордак, – снисходительно заметил модный собеседник.
– Или просто граф. Так ещё короче, – усмехнулся господин Борке, взмахивая тростью.
Сутулясь и поминутно оглядываясь, граф Кордак ступал прыгающей походкой по мостовой. Многочисленные следы посещения дорожки гусями его мало волновали. Проникая в протекторы его подошв, они отпечатывались чёткими контурами на тротуарной плитке. Каждый шаг Кордака делал многочисленные отметки гусей ещё более многочисленными. Одновременно с этим занятием граф Кордак успевал ловко носком ноги подцепить какую-то сухую ветку, ехидно улыбнуться вслед коту, который при виде «оккупантов» задрал хвост и бросился к ближайшему