Будылин теперь отпустил голову, чтобы никто – ни Асука, ни здоровяк, держащий на одной руке страшный груз с самым невозмутимым выражением лица, ни особенно молчащий японец-начальник, не смогли увидеть в его глазах того крика, какой может издать только смертельно раненый зверь. Зверь, потерявший всю свою стаю. Этот крик-вой жил внутри русского и во время ужина, как всегда вкусного и питательного, и ночью, когда к нему опять пришла Асука, чтобы профессионально и механически исполнить свои обязанности. И даже утром, когда ему действительно доставили папку с фотографиями. Его смыло лишь волной изумления, которая накрыла Будылина в тот момент, когда в его руках оказалась очередная фотография. Он едва не вскрикнул, увидев, что на снимке, где был изображен он сам в окружении трех самых близких ему людей – еще там, на родине – совсем недавно появилось пятое лицо. А точнее нарисованная черным фломастером ухмыляющаяся рожица, задорно подмигивающая ему. Эта рожица словно говорила, от чьего-то имени:
– Не вешай нос, старина! Все будет в порядке.
И Николаич поверил неведомому художнику. Еще он уверился, что рука, водившая фломастером по глянцевому снимку, не была японской. Будылин оглянулся – не увидел ли кто, как он облегченно вздохнул, а потом медленно выпустил из себя тот крик, заполнив освободившееся место надеждой. Никого в комнате не было. Лишь скрытые видеокамеры отметили, как фотографию бережно вернули в общую стопу. Прибора, различающего тончайшие изменения в человеческой душе, не изобрели пока даже японцы…
Новые «хозяева» загрузили русского мастера не менее плотно, чем предыдущие. Вместо Райдона теперь за спиной Николаича всегда внушительной тенью стоял Монтаро – так звали круглого во всех измерениях здоровяка. Сам Будылин недолго удивлялся, что у организации, которая, по его мнению, должна была царствовать в глубоком подполье, были свои, вполне легальные самолеты и лаборатории. А еще – великолепная команда гениальных компьютерщиков, ничем не уступавшая прежней.
– А может, больше частью та самая, – подумал Николаич, получая первое задание.
Это был листок с несколькими точками на карте. Район был не очень большим и прилегал к Японским островам.
– Ага, – позлорадствовал немного Будылин, – а силенок-то у вас не так много, как вы пытаетесь показать.
Листок он взял с показным смирением, и даже рвением. И уже через две недели полетов выбрал четыре точки. Результата он ждал с нетерпением и тайным страхом. Николаич поверил японцу, говорившим с ними устами Асуки; но это не значило, что жертвы в чужой стране он принял бы с легкой душой. Потому он практически вырвал из рук Асуки тонкую пачку фотоснимков, которую японка протянула ему с торжеством в голосе:
– Вот, Николаич-сан – первый результат нашей работы.
На первом снимке Будылин увидел огромный зал с панелями, установленными над длинным, полукруглым столом, что занимал половину