Русский Микеланджело. Маргарита Нехезина

равны. Никто не испытывает священного трепета перед именем Вучетича, редакционного художника газеты, который помещал в армейской газете «Отвага» меткие сатирические гравюры.

      Налеты вражеской авиации беспрерывны. Берлинское радио объявило о полной ликвидации Волховского фронта. Но они поторопились с информацией. Бои продолжались.

      В начале 1942 года Вучетич был назначен командиром стрелкового батальона. Ушел простым солдатом, а дослужился до капитана. В одном из боев он был контужен. В результате контузии было нарушено произношение, голос приобретал дикцию – лающего голоса.

      Война не щадила ни простого солдата, ни капитана. В связи с контузией был отправлен на лечение в госпиталь. После лечения медицинская комиссия признала его негодным к строевой службе.

      Вучетич приехал в Москву, опоясанную противотанковыми рвами, стальными надолбами из рельс. Враг только что был отброшен от столицы, но смертельная опасность по – прежнему висела над страной.

      Яркие плакаты со стен дома призывали к подвигу во имя Родины. Среди немногочисленных афиш, он прочитал одну: «Художники – фронту». Это была афиша художественной выставки. Он познакомился с товарищами по профессии. Просматривал произведения живописи, скульптуры и графики, посвященной военной тематики. Смотрел на это не глазами художника, а глазами солдата. Попытки отразить величайший воинский подвиг нашего народа в одних случаях были удачные, других менее. Отразить глубину подвига, похоже, мог лишь тот, кто пережил ужасы войны.

      Война вывела Вучетича из строя фронтовиков, но не могла вывести из строя борцов за победу. Резец скульптора стал его могучим оружием борьбы. Жизнь воина времен Отечественной войны в искусстве только начиналась.

      Капитан Вучетич работал в студии военных художников М.Б. Грекова. Органическую гармонию, когда в одном солдате уживается и герой богатырь, и простой душевный человек, необходимо выразить в искусстве.

      Вучетич вспоминает фронтовой эпизод:

      «После ожесточенной атаки наше соединение только что выбило фашистов из небольшой деревушки. Еще догорали остатки строений, в жарко воздухе висело густое облако пыли и гари. Это было время, когда наши воины уже освоили науку ненависти к озверелому врагу. Возле окопа, на бруствере сидел солдат, свесив ноги в глубокую траншею, и блаженно затягивался самокруткой. Увидев меня, он от чистого сердца предложил: