Ненавижу местечковую политику. Возможно, потому, что вырос я в одном из лимитрофных государств между европейской частью Ядра и Российской Империей – очень независимом в том смысле, что от него ничего не зависит. По территории государства мчались цепочки контейнеров с российским ширпотребом и сырьем с внешних территорий, навстречу им шла тоненькая струйка европейского хайтеха и вовсе неощутимые потоки информации и денег, однако все это происходило как бы через голову и местных жителей, и самоуправления, которое те поддерживали по привычке. За порядком следила Служба. Властям оставалось лениво драться за крошки со стола великанов и билеты на райские миры вроде Мундо-дель-Парадизо или Ириды – зрелище столь же мерзкое, сколь и поучительное.
«Внимание, – прогудел за ухом бесплотный голос курсового компа, – потеря связи с ретранслятором. Переход на спутниковый сигнал. Ожидаемая задержка в передаче – около трех десятых секунды».
Оставалось только клясть себя за недогадливость. Конечно, на планете не было плотной сети летящих над самой ионосферой спутников – только обычная корона из пяти-шести стационарных над экватором, высоко-высоко, между орбитами первой и второй луны, чтобы период обращения совпадал с долгими локальными сутками. Когда радиосигнал, будто челнок, снует между поверхностью и высокой орбитой, о прямом обмене данными не может идти речи. Канал передачи виделся мне абсурдно тонкой нитью. То есть видеосвязь исключалась на ближайшие часы – покуда я не вернусь с пика Сикорского. А я предпочитаю видеть собеседника.
Впрочем, оно и к лучшему. Фуга не заменяет мозгу отдыха. Можно было запросить у колониальной администрации полное досье на Новицкого – уплотненный вариант от Адита Дева показался мне недостаточным, – но я решил отложить это до возвращения. Заглянул в экран: материковые высоты кончались, местность опять уступами сходила вниз, в серо-бурые каменистые россыпи, сцементированные окаменелым илом. Это значило, что коптер еще не достиг низких широт, где регулярные бури стачивали все на своем пути, вплоть до горных хребтов. Пораженный внезапной мыслью, я хмыкнул – а как получилось, что пик Сикорского еще не превратился в холмик? Пришлось заглянуть в планетографическую справку. Похоже было, что дранг-бури в масштабах планетарной истории – явление недавнее и захваченная ими полоса постепенно расширялась. Потоки наждачной пыли разъедали камень. Мне представилась мастерская какого-нибудь китайского камнереза, с бесконечным трудом прорезающего шелковой ниткой кусок нефрита: туда-сюда, туда-сюда… В пределах десяти градусов от экватора бури уже проточили изрядную борозду, до самого морского дна, а рожденный эрозией песок все сыпался в соседние низины. Еще сотня-другая миллионов лет, и барханы покроют планету до края полярных шапок.
Мне пришло в голову, что энергии для подобного преобразования