– Ты предлагала больше денег?
– Все, что у меня есть.
– И что?
– Ответили, что «обет молчания» не перекупается и положили трубку.
– Ну и типок – этот твой Аарон. Не добраться! – короткий взгляд в сторону Райны. – А ты вообще уверена, что его зовут Аарон?
– Уверена.
Молчание. Тяжелый вздох.
– Хорошо, а что ты будешь делать, когда найдешь его. Найдешь и извинишься. И что?
– Позвоню доктору.
– Зачем? Ведь твои шрамы невозможно свести?
– А я не буду пытаться их сводить.
Райна выглядела спокойной – неестественно спокойной, – и Дора тут же заподозрила неладное.
– Зачем тебе доктор, если твое тело не вылечить?
Тишина.
– Марго?
Взгляд в сторону. В глазах ни слезинки, душа прикрыта зеркалом.
– Марго?
– Я не буду пытаться лечить тело.
– А что тогда?
– Душу.
– Что – «душу»?
– Я вылечу душу.
Впервые за все время во взгляде эксцентричной и вечно храброй Доры мелькнул испуг.
– Не вздумай, – прошептала та тихо, – не вздумай, слышишь? Выход найдется. Найдется – верь.
Райна не верила. И потому молчала.
Сонэкс – инъекция-убийца. Высокотехнологичный кристально-чистый и баснословно дорогой наркотик, доступный лишь избранным.
От «избранных» – от все тех же сливок общества – она о нем и узнала.
«Введешь всего полмиллилитра и окажешься в мечте – никогда в кошмаре. Сонэкс погрузит тебя в самую настоящую живую реальность – реальность твоей сказки. Но если захочешь находиться в ней дольше и введешь чуть больше полкубика, заснешь. Заснешь навсегда…»
Об этом говорили шепотом. Многие об опасной забаве знали, но немногие ее из-за страшного побочного эффекта пробовали – засыпать вечным сном желающих не находилось.
Кроме нее – Райны.
И потому уже составлен был договор с безымянным доктором, а кубик Сонэкса оплачен. Он – наркотик – обошелся ей в четыреста пятьдесят тысяч долларов. Согласный преступить закон доктор – еще в полмиллиона.
И пусть.
Когда Райна устанет – устанет совсем (а думала она об этом безо всяких эмоций), – то просто наберет нужный номер и попросит «погрузить ее в мечту».
В ту, в которой Аарон – на этот раз настоящий, живой и теплый, – будет до самого конца держать ее на руках. Где он в последний раз прошепчет ей свое нежное «люблю».
Не самая плохая смерть – безболезненная и красивая.
– У меня есть знакомый юрист, – Дора, докурив, неторопливо потягивала чай из тонкой фарфоровой чашки и по-королевски аккуратно откусывала от кремового пирожного, – хороший юрист. Пусть он еще раз взглянет на твои бумаги.
– Нечего на них смотреть, – тихо рыкнули в ответ, – приговоры Комиссии обжалованию не подлежат.
– …