– Не стоит. Юра, вот возьми, расставь шахматы. Сиди, задумавшись, как Алехин, и будет ажур. Многоцелевой молодежный вечер, – выпустив клуб сигаретного дыма в сторону балкона, самоуверенно предложил Ривин.
– А что, идея! – наивно подхватил Сашин брат, – я буду играть в шахматы!
– Я, если честно, не думал, что он согласится, – низким голосом сказал Саша, – ведь серьезный же человек: как он не учуял розыгрыша?
Саша не глядел на Ольгу, которую муж тем временем ласково и преданно обнял за плечи.
– А я его понимаю, – сказал он, – живет человек, считай, взаперти, ни души вокруг. К волкам выйдешь, не то что к фотографу Гене!
– Ничего, Оля его защитит!
А Ольгу какая-то сила вдруг подняла и, вырвавшись из объятий, она выбежала на лестницу, скинула туфли и легкими ногами побежала прочь.
Куда она бежала? Куда глаза глядят.
А через некоторое время, озираясь, крадучись, из того же подъезда, вышел Саша: потоптался на месте и потом, включив интуицию, уже решительно зная, что угадал, куда скрылась женщина, направился вперед.
Храм Христа Спасителя еще возносился над древней Москвой. Быстро темнело. На улицах стало теснее. Дома и заборы сбились в кучу в вечерней темноте. Надвигалась жаркая душная ночь.
Фотограф Гена со своего поста на балконе первым заметил приближающегося к особняку человека.
– Идет!
В гостиной уже горел свет.
Народ несколько угомонился, а когда гость переступил порог, на миг и вовсе все затихли. Борис Леонидович несколько изменился с тех пор, как встречался с доктором Левиным. Стал похожим на человека, которым владеет некая тайная мысль: так было на самом деле.
Это обстоятельство помогало ему многого не замечать: того, в данном случае, что его заманили на склизкую попойку, что какой-то хилый человек силится играть с ним в шахматы, где фигуры на доске расставлены черт знает как, что встреча с «молодым-незнакомым» племенем заранее оговорена как его, Бориса Леонидовича, растерзание.
– Как вы относитесь к стихам Есенина? – нарушил молчание Иван.
Его отстраненный вопрос уже скрывал в себе признаки беспокойства по поводу отсутствия Ольги.
– Ракета! Через минуту взрывают! – прервал разговор Гена.
Все высыпали на балкон, Борис Леонидович последним, как бы сомневаясь, стоит ли на это смотреть.
Храм Христа Спасителя доживал последние секунды. Сигнальная ракета медленно, как пушинка, опускалась к скромно одетой в сумерки земле. Она исчезла, и силуэт храма стал раскалываться, рушиться. Когда храма не стало, донесся и взрыв.
– Ура! – с каким-то неподдельным спокойствием и оттенком злорадства произнес Ревин.
Но его почему-то никто не поддержал. Стали возвращаться к столу. Олин муж воспользовался замешательством, быстро сбежал по лестнице вниз и очутился на улице.
Ольга находилась совсем неподалеку от места взрыва, и как только прекратился