Воскликнул со смехом: «О племени цвет!
Он просит немного, но ты невзначай
Забыла о щедрости племени Тай».
Велик сей Хатэм, но таким же, как он,
Явился пред нами в потоке времен
Бу-Бекр, сын Саада Зенги, чья рука
Всегда утоляет алчбу бедняка.
Прибежище подданных, радуйся, царь!
Тобой да упрочится веры алтарь!
Шираз наш родимый под властью твоей
Стал Греции и Византии славней.
Ведь если бы не жил на свете Хатэм,
О племени Тайском забыли б совсем.
Досель жив в преданиях сей человек,
И ты знаменитым пребудешь вовек.
Хатэм подвизался, чтоб славу снискать,
А ты, чтоб небес обрести благодать.
Ах, добрая память навеки жива,
И также бессмертны поэта слова!
Рассказ
Завяз раз у путника в глине осел,
И путник от этого в ужас пришел.
Пустыня, и ливень, и холод суров,
И ночь опустила свой черный покров.
Что делать? Зажегся в нем ярости пыл,
Он брани ужасной потоки излил
На всех и на все, на врагов, на друзей,
На шаха – властителя тех областей…
А царь тот как раз проезжал в стороне
Со свитой своею, верхом на коне.
Услышал он ругань – стерпеть нету сил,
А всякий ответ только б сан уронил.
На дерзкого грозно властитель воззрел:
«Кто этот смутьян, что так дерзок и смел?»
Вельможа к царю обратился: «Вели
Стереть поносителя с лика земли».
Но царь в это время заметил как раз,
Что путник в беде и что ослик увяз.
К бедняге проникся сочувствием он,
Хотя перед этим и был разъярен,
Дал денег, конем заменивши осла, –
Что может быть лучше? Добро против зла! –
Тут путнику кто-то сказал: «Ты – счастлив,
Я, право, дивлюсь, что остался ты жив».
Ответил: «Меня разъярила беда,
А царь милосердным быть должен всегда».
Насильем на злобу легко отвечать,
Но к злым милосердие – вот благодать!
Рассказ
Однажды богач пред одним бедняком,
Ругаясь, захлопнул ворота в свой дом.
Куда оставалось итти бедняку?
Он горько заплакал, присев в уголку.
Услышавши плач, проходивший слепой
Спросил о причинах печали такой.
Поведал, обильные слезы точа,
Бедняк о насилии злом богача.
Слепец же сказал: «Не кручинься о том.
Тебя покормлю я, со мною пойдем!»
В жилище к себе он дервиша привел,
Его усадил он за убранный стол.
Дервиш, напитавшись, воскликнул: «Творец,
Тебе да поможет прозреть, о слепец!»
В ту ночь потекла у слепого слеза,
А утром открылись, прозрели глаза.
Волнуясь, твердили о том стар и мал:
«Слепец наш – не чудо ли? – свет увидал!»
Достиг этот слух и того богача,
Который прогнал бедняка сгоряча.
К