невозможно укрыться
даже мраку.
Децибелами рвут перепонки ушей
искажённые криками страшные лица.
Запах смерти повис
в мегатоннах из жерл устремлённых снарядов,
неизменно несущих страданья и горе земле.
Здесь дюймовости «бис!»
воздавать непристойно, ведь время парадов
не пришло.
Всё известно в Кремле:
что голодной диетой
истомились обойм ненасытные брюшки,
почернели гортани голодных стволов…
Пропагандой газетной
не насытить умолкшие грозные пушки,
как теплом по весне
не унять истомлённость полов.
Дали пайку
окопного дымного хлеба —
и скорей в наступленье!
За пядями пядь
горемычной земли загребаем рывками…
Хоть охапками снега готовы принять
наше
кровное
всё,
что копилось веками
и оставлено предками пестовать нас.
Нам не нужно чужого!
Мы готовы делить без остатка своё
меж роднёй и друзьями.
Только сами!!!
2.
Заворочалось утро.
Показал красный зев небосклон.
Взрыв, как вызов перчаткой,
брошен прямо в лицо.
Перламутра
раскололся небесный шаблон…
Расслоённой сетчаткой
искажённо внимаю весь огненный ад.
«Это вроде чистилища первый этап
батальоны проходят!» —
так сказал перед боем весёлый комбат.
…Пахнет йодом ползущий ко мне эскулап.
Я не чувствую тела —
значит крепко задело,
значит вовремя всё же меня санитары находят.
«Будем жить!» —
всё шептал, вынося на себе из огня,
санитар с растрепавшейся рыжей косою,
надрываясь под тяжестью грузного тела.
Как решить
это мог за меня
этот взгляд,
покоривший очей
бирюзою?
Владислав отвёз стих в Краснодар и в первый раз посетил заседание молодых кубанских писателей. Здесь он впервые познакомился воочию с некоторыми из них. Сразу же бросилось в глаза, что все, молодые и старшего возраста, называли друг друга на «ты» и исключительно по имени.
– Да, демократия тут развёрнута на полную катушку, – отметил для себя Влад. – И стар, и млад имеют равнозначные права. Как видно, преобладают свободные нравы.
Это впечатляло. И обнадёживало. Сулило перспективы. А в остальном нужно было присмотреться. Однако перед Меланьиным все лебезили, хотя и старались показать себя независимыми. И всё-таки чувствовалось кто здесь хозяин хотя бы по тому, что только Валентин Николаевич позволял себе капризничать. Он, как избалованная девица, надувал губы и обиженным тоном выказывал своё