– Я настолько на разрыв, Охотник, что не выдержать, – выдохнул Фаэтон, отводя взгляд. – Все навалилось. Отец совсем разбитый, февраль в Питере хуже ноября, три конференции через неделю, на работе генеральная отладка новой разработки, я там уже зашился совсем, не хватает опыта, черррт… И Майя тоже совсем никак с этими симбиотическими машинами. Поэтому через месяц…
Флин осекся. Кольцо рук вокруг него исчезло. Шикари не отошел, но лишь вцепился пальцами в плечо, прижав к груди правую руку. Диагональ закрытия. Гипотенуза боли.
– Что через месяц? – спросил Шикари отрешенно, пока мозг делал зарубки на ключевых словах «конференции», «отладка» и «Майя». Много этой Майи стало в последнее время, ну да ладно.
– Я уезжаю в командировку.
Контрольный.
– На полгода. И там не будет Сети.
Второй контрольный. Что бы сказать такого, а… Сказать, чтобы вдохнуть.
– Это в Антарктиду что ли?
– Нет, – Флин невнятно выругался. – Военная база под Великим Новгородом. Там наш Заказчик.
– И чего ты хочешь от меня, светлый?
Охотник стоял, перенеся весь вес своего тела на край подошвы ботинок. Вот и обувь опять не по погоде… Ветер держал его на своих руках, не давая упасть. Да боги Сети, падать легко! Хоть на спину сейчас, в снег, распластавшись морской звездой, и смотреть в высокое небо Аустерлица, хоть на колени, ибо нет внутри гордости, только тоска да злоба звериная. Обнять. Обматерить. Ударить. Уйти. Ничто не решит проблему.
– Я постараюсь вырваться когда-нибудь домой или сюда, в Москву, на выходные, не могут же они меня штатной золушкой сделать, – сбивчиво начал шутить Флин, но что теперь звон мелочи, когда разменяна самая крупная купюра?
– Чего. Ты. Хочешь. От. Меня? – медленно, как капли патоки, летели в метель слова.
– Прошу, дай мне неделю. Вечера. Без транскода и звонков, – Флин вцепился в широкие плечи японца, ловя взгляд ладожских синих глаз. – Я ни черта-а не успеваю… Я постараюсь все доделать и вернусь.
Молчание. Ну пойми ты уже меня, волк… Хотя какой ты нахрен волк, если я тебя, как пса, сейчас уговариваю отстать от меня?
– Я чувствую, что я теряю время, – Флин выдавил из себя Истину, как надоевший гнойник. – Такого не было раньше… А сейчас все проходит мимо. И я теряю над всем контроль.
«Ну, скажи еще „тебя слишком много, Охотник“, и точно в челюсть получишь», – прокомментировал внутренний голос, смотря в глаза… через глаза… за глаза… и видя весь мир. Все встречи. Измайлово и Царицыно. Мартовская Петропавловка. Августовское Сити.
– Удачи, – вдруг искренне улыбнулся Охотник, только глаза его были уже не ладожской синью, а мраком грозы над Финским. – Я уверен, что ты с пользой потратишь время. А теперь, пока еще ты мой, поехали на Таганку. Обратный поезд у тебя рано утром, насколько я помню.
Флин вздрогнул, прошитый электрическим разрядом