– Ха, ха, ха, – сказал Мессир, и удовлетворённо стих.
И только теперь, Голицын понял, что они вышли на декоративную мостовую Старого Арбата, с его надуманными фонарями и праздно шатающимися толпами заезжих туристов.
И тут Голицын, мельком взглянув на Лику, спросил, глядя в кишащее людьми пространство:
– А где же наша Ангелина Владимировна?
И Голицын, не услышал – нет, а ощутил, как засопела в свои две дырки – Лика.
Но, выдержав паузу, ответил на вопрос Голицына Мессир:
– Наша Ангелина Владимировна – по особо важным заданиям работает.
– Жаль, – посетовал Голицын, – вот из неё бы – вышла действительно породистая белая классная лошадь.
– Да, – тут же отозвалась Лика, – но только декоративная – цирковая лошадь, с этакими дурацкими перьями на голове, – и она развязно вызывающе захохотала своим скрипучим отрывистым смехом.
– Так, – сказал, остановившись, Князь тьмы, – здесь наши пути расходятся.
И вся компания остановила свой ход, и внимательно посмотрела на князя.
А тот продолжил свою вводную, глядя вдаль:
– Ты, Лика, пойдёшь туда, – указал ОН тростью, острие которой, уже отражало розовый цвет заходящего солнца, – упрёшься в кинотеатр, обойдёшь его слева, а дальше пойдёшь тем же путём, что и сюда – через Красную площадь, через мост и на яхту. Там встретит тебя Бэс. Кота возьмёшь на себя. Ступайте.
– Да, Пётр Григорьевич, – вспомнила о чём то Лика, и полезла в свою сумочку, – это ваши трусы? – и она вытащила из сумочки, завёрнутые в целлофан, мужские трусы. – Я нашла их у Зои, за печкой, – и она всучила ему в руки плоский пакет. – Пока, – сказала Лика Голицыну, и подставила ему щёчку для поцелуя.
– До свиданья, – сказал он ей, и поцеловал её в подставленную ему щёку.
Так, они распрощались у высоких колонн знаменитого Театра, и Лика, взяв кота себе на плечо, зашагала вдаль по Старому Арбату, размеренно чётко стуча острыми каблучками своих серебреных босоножек, по его декоративной мостовой.
Голицын же с Мессиром, какое-то время, смотрели ей вслед.
И тогда, увидел Голицын, как Лика снова превратилась в вороную кобылицу, гулко цокающую своими копытцами по Арбатской мостовой, и как бы, дразня Голицына, нарочито виляла своим грациозным лошадиным задом, игриво помахивая приподнятым хвостом. А на спине её восседал чёрный кот.
Бродящий по Арбату люд расступался перед ними, и подолгу, с удивлением, смотрел им вслед.
– Мы