Генриетта… нет, Этта… нет, мисс Спенсер… наградила Джека, одного из юнг, легкой улыбкой, когда тот выскочил вперед, плюхая тушеное мясо в ее тарелку.
Все наблюдали, как девушка осторожно откусила, сжала губы, пробуя, с трудом проглотила. Ей удалось выдавить лишь одно слово:
– Вкусно.
– Хорошая девочка, – усмехнулся Чейз.
Светловолосый, как ангел, и огромный, как медведь, его друг, первый помощник капитана на оставшуюся часть путешествия, знал толк в противоречиях. Вечно розоватое открытое круглое лицо светилось неукротимым добродушием. Он был одним из немногих, кто украдкой утер слезу, когда мисс Спенсер очнулась. Спустя всего несколько секунд Чейз вернулся к работе, помогая остальным латать корпус, распевая похабные песни самым громким голосом, на какой был способен. А сегодня вечером после ужина и последней вахты он отправится в свой гамак – с удивительной тщательностью штопать чулки – свои и всего экипажа.
На палубе, однако, Чейз был внушителен, словно гора, не зная снисхождения к отлынивавшим от работы или посмевшим не подчиниться – не без страха, впрочем, перед плеткой-девятихвосткой или хорошеньким пинком по мягкому месту. Как правило, поддержать Чейза в приподнятом настроении удавалось доброму пиву или бокалу вина, но Николас почти обрадовался, что его друг выглядел так же угрюмо, как он сам себя чувствовал. Может быть, он не единственный, кого измотали все эти испытания.
Рен ласково улыбнулся Этте – мисс Спенсер, – указывая на свою все еще полную тарелку лабскауса:
– Я не очень его жалую. Проклятие изысканного вкуса, полагаю. Но, клянусь, ел бы его каждый день, вместо того чтобы сдохнуть от голода на острове с остальными…
Черт возьми, от этого что, не будет никакого спасенья?
По досадной милости Божьей, Рен был еще одним выжившим офицером с «Ретивого», что, к сожалению, предоставляло ему честь трапезничать в капитанской каюте, за пределами которой он и другие моряки оставались в трюме.
Николас глубоко вдохнул аппетитный солоноватый запах лабскауса и подозвал Джека наполнить свою опустевшую миску. Руки мальчика нервно подрагивали. Первое плавание. Николас хорошо помнил это чувство.
– Отлично справляешься, – прошептал он мальчику. – Молодец.
Джек выпрямился, расправив плечи, и изо всех сил старался удержать улыбку на лице, когда двинулся прислуживать Чейзу. Когда он дошел до Рена, мужчина прервал историю, чтобы наградить мальчика всей тяжестью своей снисходительности.
– Ты что, оглох, а? Я же сказал, что не жалую его. – Рен глянул на Николаса: – Твое милосердие воистину не знает границ. Нанимаешь недоумков и простаков?
Рычание забурлило в глотке Чейза в тот же миг, когда ложка в руках Джека «выскользнула» из его пальцев и с мокрым плюхом приземлилась Рену на колено.
– Ах ты