– У тебя есть парень? – спросил я.
– Раньше был. Но он был слишком правильный для меня. Его смущало, например, когда я шла по улице, цепляясь за стены или танцуя. В любом случае, я отказалась от секса. Решила быть целомудренной и праведной. Как святая Элизабет.
– Что оттолкнуло тебя от секса?
– Не знаю. Думаю, Роберт. Так звали моего парня. Он всегда превращал секс в какое-то сложное, механистичное занятие, как будто пытался ремонтировать чью-то машину.
Я рассмеялся.
– Наверное, тогда лучше быть целомудренной.
– Ты скучаешь по семье, да? – спросила она.
– И да и нет. Я скучаю по общению. Скучаю по тому, с кем можно поговорить.
– А как насчет авторемонта?
Я поднял свой бокал. Увидел в нем лицо Лиз, преломленное изогнутым стеклом.
– Да, я скучаю по авторемонту.
Ночь была влажной, почти безветренной. Море за деревьями шумело, будто призрачная женщина медленно бродила туда-сюда по полированному мраморному полу в коридоре, волоча за собой подол тафтяного платья. Когда пластинка доиграла, я подошел к окну и услышал крик совы. Я задумался, слышат ли его те семьдесят детей, что лежат на кладбище в известняковых могилах. Вдалеке сверкнула молния. Это была ночь электричества. Ночь высокого напряжения.
– Я пойду спать, если ты не возражаешь, – сказала Лиз.
Я кивнул.
– Конечно, не возражаю. Чувствуй себя как дома. Ложись, когда хочешь, и вставай, когда хочешь. Когда тебе на работу?
– Послезавтра.
Она подошла и положила руку мне на плечо:
– Спасибо, Дэвид. У вас все будет хорошо.
Я поцеловал ее в лоб:
– Я тоже так думаю.
Оставшись один, я сел, допил вино и стал слушать другую сторону пластинки – «Прелюдии» Листа. Но сидеть в одиночестве – это совсем другое дело. Я прошел на кухню, нашел наполовину исписанный блокнот с рекламой семейной мясной лавки Э. Гибсона из Вентнора и начал писать письмо Джени. Рассказал, что у Дэнни все хорошо, у меня тоже и что с нами проведет лето Лиз.
На секунду я задумался, затем вычеркнул фразу про Лиз. Смял письмо и выбросил его в ведерко с углем. Не было смысла преждевременно сжигать мосты. В конце концов, я не знал наверняка, насколько у Джени с Рэймондом все серьезно.
Размечтался, – мысленно сказал себе я.
Я продолжал сидеть на кухне перед пустым блокнотом, когда часы в коридоре пробили полночь. Мне нужно было рано вставать, поэтому я запер везде двери и выключил свет. В гостиной хлопало окно – не сильно, поскольку ветра почти не было, – но довольно громко, с равным интервалом. Я подошел закрыть его и увидел, как на горизонте сверкает молния. В воздухе пахло озоном.
Мне показалось, что сверху раздалось тихое царапанье, словно кто-то когтистый сновал под половицами спальни. Я не хочу произносить имя этой твари, если вы не против.
Я прислушался, но царапание прекратилось. Я закрыл окно. В сад не стал смотреть. Хотя знал, что его там нет – не могло там быть, – я не хотел увидеть на газоне человека в черном