– Так где, говорите, эта ваша крыса?
– На чердаке.
– Да, но где именно? На каком чердаке?
– О, простите. Фортифут-хаус.
Гарри Мартин чиркнул спичкой, чтобы зажечь самокрутку, но, когда я произнес Фортифут-хаус, остановился и уставился на меня с горящей спичкой в руке. Незажженная сигарета повисла у него между губ.
И, лишь когда я сказал: «Осторожно!» – он моргнул, опомнился, помахал спичкой и открыл коробок, чтобы достать новую.
– Я остановился в Фортифут-хаусе на лето, – объяснил я. – Мистер и миссис Таррант хотят его продать, и я занимаюсь ремонтом.
– Понимаю, – сказал Гарри Мартин. – Я слышал, что они хотели его продать. Лучше снести эту хреновину к чертям, если хотите знать мое мнение.
– Что ж… не скажу, что не согласен с вами. Но пока мне нужно расчистить его и декорировать. А первым делом я хочу избавиться от этой крысы.
Гарри Мартин зажег сигарету и выдохнул крепкий, ароматный дым:
– Так вы видели ее, эту крысу?
Я покачал головой:
– Лишь мельком. Похоже, довольно большая.
– Большая, – заверил он меня.
– Так вы про нее знаете?
– Конечно. Все в Бончерче и Олд-Шанклине знают про нее. Все, кроме вновь прибывших, разумеется.
Я был поражен:
– Все знают про нее?
– Знают, но не говорят, вот и все.
– Почему не говорят?
– Потому что, если будешь говорить о ней, придется о ней думать. А они не хотят думать о ней.
– Как давно она там? – недоуменно спросил я.
Гарри Мартин пожал плечами:
– Сколько себя помню.
– И сколько же?
– Эта крыса была там, еще когда я был мальчишкой. А мне уже шестьдесят семь. Как у вас с «рифметикой»?
У меня закралось подозрение, что Гарри Мартин разыгрывает меня. С этими старыми деревенскими чудаками нужно быть настороже. Они любят всех дурачить. Их россказни с каждым поворотом сюжета становятся все абсурднее и абсурднее, пока по их озорному взгляду вы вдруг не понимаете, что вас водят за нос.
– Крысы обычно не живут так долго, не так ли? Я спускался со своим другом в лондонскую канализацию, и он сказал, что они живут от силы года три-четыре.
– Но Фортифут-хаус – это же не лондонская канализация, правда? – парировал Гарри Мартин. – И эта крыса не похожа на других крыс. На самом деле, многие говорят, что это вовсе не крыса.
В этой обычной, заставленной мебелью гостиной слова Гарри Мартина прозвучали особенно тревожно. Солнечный свет падал на телевизор и освещал корабельный штурвал с копией аквариума в центре. Пчелы с гудением сновали туда-сюда через открытые окна. Это вовсе не крыса? Что он имел в виду? Может, он так пошутил. Но его испещренное глубокими морщинами лицо хранило абсолютную серьезность. И если это была шутка, я не понимал ее смысла.
– Раз это не крыса, тогда что?
Гарри Мартин покачал головой:
– Не знаю. Никогда не знал. И не интересовался.
– Раньше