Энн отложила фотографию; ей очень понравилось доброе слово, которое пожилая дама вставила в свою речь. Но она не забывала об унижении, когда ей дарили крохотную толику тепла. Молодая женщина взяла в руки небольшой снимок, на котором была изображена Адель, позировавшая на фоне театрального занавеса в костюме молодого лакея. Она держала за руку мужчину с вымазанным сажей лицом.
– Единственное свидетельство моей блестящей карьеры танцовщицы. До классического балета мне, конечно, было далеко. Скорее, что-то вроде пантомимы!
– В те времена участие в спектаклях людей с другим цветом кожи не приветствовалось.
– Впервые я увидела чернокожего в 1940 году, когда сошла с корабля на берег в Сан-Франциско. В Вене они никогда мне не встречались, даже в кабаре.
– Билли Холидей[38] рассказывала, что в начале карьеры ее считали недостаточно черной для того, чтобы петь джаз. Поэтому ей приходилось притемнять лицо с помощью макияжа. Странная была эпоха.
– Странный фрукт[39]. Ах! Билли… Что ни говорите, а в Америке было что-то хорошее. Когда я приехала, музыка мне здорово помогла. Если не считать бибопа[40], который я терпеть не могла. Как же его звали? Чарли Паркер! От него у меня голова шла кругом. Некоторые студенты были от него без ума, а производимый им грохот сравнивали с Бахом и математикой. Связь между этими двумя понятиями так и осталась для меня загадкой. Как бы там ни было, от Баха у меня всегда портилось настроение.
– Вы ходили в джазовые клубы с мужем?
– С Куртом? Вы шутите? Он ненавидел как шум, так и толпу! Нет, я слушала музыку по радио. Элла, Сара… Я питала слабость к Леди Дэй[41]. Даже несмотря на то, что понимала далеко не все слова. Помните эту песенку: «Easy to remember but so hard to forget»[42].
– Адель, вам, наверное, тяжело разглядывать старые фотографии.
– Я нечасто это делаю. Смысла нет, все упоминания у меня здесь.
Адель непроизвольно прикоснулась пальцем к тюрбану и немного сбила его набок. Пахнуло чем-то затхлым. Энн попыталась дышать через рот. Запах тела, смешавшись со столь знакомым ароматом лаванды, привел ее в растерянность. На день рождения она подарила Адель коробочку любимых духов своей бабушки, которыми пожилая дама щедро себя полила. Энн испытала в душе приступ ностальгии и поняла, что совершила ошибку, купив в подарок духи близкого и уже ушедшего навсегда человека.
– Вот это фото, если мне не изменяет память, было сделано в 1939 году, незадолго до нашего отъезда.
– Вы же были белокуры до невозможности!
– А вы не красите волосы. Это не ваш стиль. Mein Gott! Через что только мне не приходилось проходить ради того, чтобы перекрасить волосы! Так велела мода. Видите эту грудь? Даже в сорок лет я была стройной былинкой! В те времена женщины моего возраста считались уже глубокими старухами.
Адель в черно-белом исполнении позировала в темном костюме с зауженными книзу рукавами буфами, с глубоким декольте