– Ладно, договорились. – Она снова достала медальон. – Но смотри же: медальон помогает только тому, кто сам хочет помочь себе. Береги его, и пусть он будет с тобой, когда ты встретишь Сына неба. Потеряешь медальон – потеряешь все. А теперь дай руку.
Ланьхуа протянула ладонь. Ведьма выхватила из-под шали длинную иглу, уколола ее палец, и капелька крови Ланьхуа упала на медальон. Потом старуха проколола свою руку, чтобы их кровь смешалась на резных лепестках орхидеи. Колдунья обожгла амулет на свече и протянула его Ланьхуа.
– Теперь договор скреплен. Береги медальон и не упусти свое счастье.
Старуха накинула на голову несколько вылинявших, изодранных по краям старых шалей и, не прощаясь, покинула павильон. Шкатулку она бережно прижимала к себе. Ань Дэхай поспешил ее проводить.
– Ох, госпожа, что вы натворили? Зачем поверили этой старой ведьме? Обманула она вас, ох, обманула! – причитал теперь по вечерам Ань Дэхай.
Прошел месяц, а император так и не вспомнил о наложнице Ланьхуа. Круглый медальон с искусно вырезанной орхидеей ни на шаг не помог бедняжке приблизиться к цели.
– Не спеши, Ань Дэхай. Все случится, дай только время. – Ланьхуа безмятежно выводила кисточкой очередной цветок орхидеи на стене своей комнаты. – Я чувствую: близок мой час.
Она действительно это чувствовала. Нефритовая орхидея словно вела ее за собой, подсказывала, что делать, придавала силу и уверенность. Ланьхуа полюбила в минуты отдыха гладить орхидею пальцами, ласкать ее, словно живую. Это занятие помогало ей отрешиться от забот, а выход из любой ситуации находился сам собой, будто по волшебству.
– Прошу вас, госпожа, – прервал поток воспоминаний голос служанки.
Ланьхуа открыла глаза, увидела протянутое покрывало и поднялась из ванны.
Она трепетала, мысли путались. Скоро ее понесут к императору! Нет-нет, надо сосредоточиться и вспомнить все, чему ее учила Шан, искусная куртизанка. Ланьхуа натирали благовониями, а она, погрузившись в себя, вспоминала уроки любви.
Наконец, наложницу, по обычаю обнаженную, чтобы не прихватила кинжал, оставили посреди комнаты и позвали евнуха-посланца. Он должен завернуть ее в белоснежное покрывало из пуха цапли, символизирующей невинность, и отнести на плечах в покои повелителя.
– Стойте! – опомнилась Ланьхуа. – Мой медальон!
– Невозможно, госпожа. Никаких украшений! – дружно оживились служанки.
– Ань Дэхай, сейчас же приколи его к прическе, да поторапливайся! Слышишь?! – Ланьхуа задрожала от волнения. Евнух с покрывалом уже стоит на пороге, а этот толстый олух еле шевелится. – Ань Дэхай, быстрее!
– Спешу, моя госпожа, спешу!
Наконец медальон был приколот к прическе. Ланьхуа закутали с головы до ног в покрывало, и процессия, окруженная фонарями, двинулась в покои императора.
Ланьхуа ничего не видела, кроме яркого света звезд. Она слышала шаги, угадывала рядом