– Что скажешь, красавица? – Без всякого почтения старуха подошла поближе к печке, постукивая своими туфлями. – Хочешь подхлестнуть судьбу?
Она скинула шаль, распахнула тряпье, в которое была замотана, и по комнате поплыл густой аромат роз. У Ланьхуа даже голова закружилась от такого сильного запаха.
Она молча разглядывала старуху. Сморщенное темное лицо, маленькие глаза прячутся в складках сухой кожи. Губы запали, щеки обвисли. Ночная гостья была невероятно уродлива, но в чертах ее лица, в тонком носе и линии скул угадывалась давняя красота. Узловатые пальцы, скрюченные, с длинными желтыми ногтями напоминали когти хищной птицы. Ступни у старухи были маленькими и выгнутыми, как копытце, значит, она действительно происходила из хань. Интересно, какой была эта колдунья в молодости? Помнит ли об этом кто-нибудь? И помнит ли она сама? Не превратится ли она, Ланьхуа, в такое же страшилище, прожив во дворце бессмысленную, пустую жизнь?
– Что, не нравлюсь? – скрипела старуха. – Да, когда-то красивейшие и богатейшие мужчины добивались моего расположения. Все проходит, и первой проходит молодость. – Она с кряхтением уселась на пол перед Ланьхуа. – Так чего же ты хочешь?
Черные, как бездна, глаза вдруг открылись и заглянули Ланьхуа в самую душу.
– Хочу стать императрицей! – выдохнула Ланьхуа и сама поразилась словам, слетевшим с губ.
Она не думала об этом. Или только об этом она и думала? Не о любви императора, не об успехе во дворце, а о главном, что даровало бы ей власть, богатство, влияние во всей Поднебесной.
– Да, я хочу стать императрицей, – твердо повторила она и открыто посмотрела в глаза старухе.
– А чем ты готова заплатить?
– Я отдам все, что у меня есть, – не колеблясь, ответила Ланьхуа.
– Этого слишком мало. – Старуха усмехнулась.
– Но что еще я могу предложить?
– Когда-то мой род потерял все: земли, богатство, положение. В этом виноваты Цин, – прошипела колдунья.
– Но это было так давно.
– Моя утрата не имеет срока давности. Ты можешь купить успех и величие, заплатив могуществом империи. Чем выше будешь подниматься ты, тем ближе к гибели окажется династия Цин.
Старуха явно бредила. Похоже, она просто сумасшедшая, зря Ань Дэхай притащил ее.
– Испугалась? Или считаешь, что я спятила? – Старая ведьма как будто читала ее мысли. – Смотри.
Она порылась в складках своей одежды, вытащила на свет шелковую тряпицу, развернула ее и показала небольшой нефритовый медальон. Ланьхуа от любопытства вытянула шею.
– Знаешь ли ты историю? – сверкнула старуха черными, как тушь, глазами. – Помнишь ли ты любимую наложницу императора Сюань-цзуна, прекрасную Ян Гуйфэй?
– Она жила очень давно.
Ланьхуа равнодушно повела плечом. Что ей за дело до несчастной, задушенной под грушевым деревом больше тысячи лет назад.
– Ян Гуйфэй