Подумалось, что те случайные попутчики в автобусе, которых она больше никогда не увидит, досужие разговоры, по большей части бессмысленные, но почему-то оставляющие в сердце глубокие раны, никуда не деваются, но продолжают жить какой-то своей особенной жизнью, продолжают раскачиваться, вызывая тошноту и озноб.
«Косы рыжие густые, брови чёрные навзлёт, глазки синие, шальные, и танцует, и поёт».
И не танцует она, и не поёт, но если об этом все говорят, значит, хотят её видеть такой, и постоянно сопротивляться этому уже нет сил.
И вновь подумалось: так или иначе мы просто заклеиваем белым пластырем, который со временем потемнеет, здоровый глаз, и он перестанет быть здоровым, вечно находясь в темноте неведения, а ленивый и шальной так и останется ленивым и шальным, приучив нас к тому, что всё, что он видит, и есть правда.
Нино остановилась перед стеклянной, забранной алюминиевыми решётками дверью магазина и сосредоточилась, задумалась, что надо купить домой. Это было очень важно, потому что, когда уже оказывалась внутри магазина, она сразу всё забывала и в медленном отупении бродила вдоль прилавков, где под стеклом были разложены окорочка и рыбы без головы, замороженные голени и говяжьи хрящи.
Нет, в мясном и рыбном ничего не надо. Надо в молочном что-нибудь на завтрак купить.
Конечно, это были уже не те завтраки, которые ей в детстве готовила Этери: яичница с помидорами, блинчики с абрикосовым вареньем, пшённая каша с тыквой и грецкими орехами.
Когда в конце первого курса Нино всё же ушла из дому и стала жить в институтской общаге, тут с завтраками всё обстояло куда как проще: варёное яйцо или что осталось после ужина. А если ничего не осталось после ужина, был просто чай и перекур на балконе.
Узнав о том, что её дочь теперь, как «лимитчица» – это были её слова, – живёт в общежитии, Ольга Дмитриевна закатила колоссальный скандал, она даже хотела пойти в ректорат, но брат её не пустил.
– Не лезь, Оля. – И со всей силы приложил своей огромной ладонью по подоконнику, словно загнал мяч «под кожу», ну то есть между сеткой и руками противника.
– Молодец девчонка, я же говорила: настоящая стерва!
Сначала эти слова гимнастки бесили мать, но потом всё как-то улеглось.
– На твою Нинку похожа, такая же красивая. – Гимнастка указывала на нимфу с Дулёвской фарфоровой тарелки, что висела над столом, и визгливо смеялась.
Оля улыбалась в ответ и мяла пальцем хлебный мякиш, что ей ещё оставалось делать?
А лепнина на потолке в гастрономе напоминает бесформенные куски развесного творога.
В молочном отделе работает добрая продавщица.
В рыбном отделе работает строгая продавщица.
В мясном – великодушная.
Творожная масса пахнет ванилью.
Под прилавком в фанерном ящике лежит несколько лопнувших пакетов из-под кефира.
Холодильник со сметаной и молоком монотонно гудит, как включенное радио.
Сидящий рядом с кассой в инвалидной