– Привет, – радостно говорю я.
Он поворачивает голову. Вид моей красной майки и шорт, на скорую руку смастаченных из старых джинсов, не производит должного впечатления. Ясное дело: о Черкизовском рынке парень никогда не слышал, а если и слышал, то вряд ли ему придет охота совершить туда паломничество. На нем брюки из льна и рубашка с коротким рукавом. Как любит выражаться моя сестрица, «в стиле неброской роскоши». Ботинки заслуживают отдельного описания, моего таланта вряд ли хватит, чтобы воздать им должное. Я смотрю на свои сланцы. Угораздило же вырядиться на момент спешного бегства от Валерика.
– Мы что, знакомы? – без улыбки спрашивает мужчина.
На моей физиономии улыбка в тридцать два карата.
– Не-а, просто мы из одного города, если эта машина ваша.
– Вот оно что, – говорит он, но как-то неохотно.
Я продолжаю сиять, как электрическая лампочка, и выкладываю свой козырь:
– Меня Фенькой зовут.
– Это что, кличка?
– Почему? Это имя.
– Серьезно?
«Ты хоть улыбаться-то умеешь?» – с тоской думаю я, однако другого «обеда» поблизости не видно, и я продолжаю сиять.
– В детстве книжку про Феньку читали? Она еще керосин пила?
Через тридцать секунд он отвечает:
– Точно, и гвозди ела, – и улыбается. Улыбка у него блеск, пожалуй, не хуже моей. С этой самой улыбкой он качает головой: – Надо же, и в самом деле помню. Рассказ – нет, а про гвозди и керосин – помню.
– Это своеобразие детского восприятия, – мудро замечаю я, сдвигаюсь вправо, чтобы незнакомец мог сесть на скамейку, и он садится.
– Вас действительно так зовут? – все еще с улыбкой спрашивает он.
– Ага, мама удружила. Ей, знаете ли, не повезло. Родители назвали ее Августой. Другая бы с таким именем свихнулась, а маменька выдвинула годам к двадцати пяти теорию, что только обладатель редкого имени способен стать выдающимся человеком. Меня назвали Ефимией, а мою сестрицу Агатой. Ужас, правда?
Он смеется.
– Ну, почему же? В мыслях вашей мамы что-то есть.
Теперь он меня разглядывает. Я непроизвольно выпрямляю спину, грудь вперед, живот подбираем, впрочем, его и так нет. Улыбка моя достигает устрашающих размеров, а вот с утра надо было расчесаться.