Мне теперь недосуг.
Мне сегодня уже не до брака.
(ЖАК, ТОЧИЛЛИ и ОДРИ уходят.)
ОЛИВЕР ПУТАНС. Пусть эти молодые шалопаи глумятся над моим саном, пусть! Со своего пути я все-таки не сойду! (Уходит.)
Акт третий. Сцена четвертая
Другая часть леса.
Входят РОЗАЛИНДА и СЕЛИЯ.
РОЗАЛИНДА. Не приставай ко мне, я сейчас расплачусь.
СЕЛИЯ. Плачь на здоровье, только не обессудь: мужчины, насколько мне известно, не плачут.
РОЗАЛИНДА. Даже если у них такая же причина для слез, как у меня?
СЕЛИЯ. О такой причине они могут только мечтать. Ну, а ты просто обязана поплакать.
РОЗАЛИНДА. И волосы-то у него, как у Иуды.
СЕЛИЯ. Пожалуй, потемнее. Зато его поцелуи – прямые потомки иудиных.
РОЗАЛИНДА. И все же волосы у него прекрасные.
СЕЛИЯ. Краше некуда: каштановый – всем цветам цвет.
РОЗАЛИНДА. А его поцелуи чисты, как приобщение Святых Таин.
СЕЛИЯ. Сама Диана целовала его в уста. Сестры из зимнего ордена могут только завидовать чистоте его поцелуев: само целомудрие освежает их.
РОЗАЛИНДА. А почему он нарушил клятву и не пришел?
СЕЛИЯ. Потому что он всегда нарушает свои клятвы.
РОЗАЛИНДА. Ты это серьезно?
СЕЛИЯ. Не настолько, чтобы считать его карманником или конокрадом, однако искренность его любви можно сравнить с опорожненной бутылкой или с вылущенным орехом.
РОЗАЛИНДА. По-твоему, он ветрен в любви?
СЕЛИЯ. Если любит, то да, но в нашем случае, кажется, любовью и не пахнет.
РОЗАЛИНДА. Но ты же собственными ушами слышала, как он клялся в любви.
СЕЛИЯ. Вчера слышала, но сегодня пока еще нет. Кроме того, клятвы влюбленного сродни ручательствам торгаша: оба пытаются всучить просроченные векселя. Кстати, он здесь в лесу состоит при герцоге, твоем отце.
РОЗАЛИНДА. Вчера я имела удовольствие встретиться с отцом и ответить на кучу его вопросов. Особенно он интересовался моим происхождением, но я сказала, что в этом отношении мы с ним совершенно равны. Он лукаво посмотрел на меня и удалился. Но к чему ты приплела моего отца, когда у нас есть более существенный предмет для разговора – Орландо?
СЕЛИЯ. О, он поистине прекрасен! Прекрасны его стихи, его речи, его клятвы, которые он беззастенчиво разбивает о сердце своей возлюбленной, – это в нем особенно прекрасно. Он похож на горе-рыцаря, который пытается атаковать противника сбоку, но вылетает из седла с переломанным копьем, напоминая при этом гусака, хотя и благородного. Но разве не прекрасно все, что делает молодость, помноженная на сумасбродство! Но сюда идут.
Входит КОРИНН.
КОРИНН. Вы, господа, все интересовались
Тем по уши влюбленным пастушком,
Который, помните, ходил за мною
И до небес превозносил пастушку,
Жестокую владычицу свою.
СЕЛИЯ. И что с того?
КОРИНН. Хотите посмотреть
На представление