– Все места в автобусе позанимают! – недовольно пробурчал Иван, удостоившись сердитого взгляда своего непосредственного начальника.
– А Рас-Лануф, – добавил Дорошин, не обращая внимания на парня, – находится недалеко от родного города ливийского лидера – Сирт, в заливе Сидра, примерно на полпути между Бенгази и Триполи.
– Ишь ты, залив Сидра! Залив имени портвейна «Таврический»! Классно звучит, а?
– Ваня, хорош балбесничать! Ситуация серьёзная, а ты: ляля-тополя! – одёрнул своего работника старший группы заводчиков, возмущённо глядя на парня, который всё-таки вывел его из равновесия.
– А я что? Я ничего. Сидр – это же яблочный самогон!
– Ваши познания, Иван, конечно, поразительны. Но в данном конкретном случае ни о каком спиртном речи не идёт, – терпеливо разъяснил Дорошин, обращаясь к молодому человеку.
Пылающее зарево видел и Павел. Ему уже привычно не спалось этой ночью: одолели тревожные думы. Он стоял у окна и наблюдал за вспышками огня и густым дымом, поднимающимся на горизонте, и в нём клокотала злость.
Теперь, когда стало ясно, что в Ливии разгорается вооружённое столкновение сторон, в его голове вдруг всё сложилось в стройную картинку: необъявленное окончание занятий, окружённый агрессивной толпой автобус, обстрел воинского городка, ночная стрельба и манёвры на автомобилях каких-то «орёликов» (как он окрестил вооружённых незнакомцев), тревожные сообщения по телевидению.
«Запад „поёт“ о том, что лишь стремится прикрыть воздушное пространство над Ливией, а на самом деле ведёт наземную вооружённую агрессию против законной власти, – размышлял Павел. – В стране действуют иностранные воинские подразделения, спецназ и, конечно, „специалисты“ – подстрекатели к актам неповиновения и анархии».
В Дорошине нарастала ненависть к тем, кто взрывает по всему миру спокойствие и безопасность. Кто каждый день фарисейски выставляет себя поборником справедливости, клянётся с экранов телевизоров в своей «вере» в демократию, одновременно повсеместно грубо попирая её, поучает других и нагло лезет во внутренние дела суверенных государств, уничтожая ради нефтедолларов целые народы, которым по праву принадлежат их собственные богатства.
«Деньги, деньги – доходнейший „бумажный“ бизнес американских ростовщиков-банкиров на чужой крови! Сколько судеб сломано, сколько пролито слёз из-за чьих-то барышей! Будьте вы прокляты, янки паршивые! – в сердцах выругался Павел. – Ведь поганцы и нам в России пытаются указывать, только пока без оружия…»
Бессилие отбирало покой и сон. От очевидности происходящего политического фарса становилось не по себе. Мужчине казалось, что ещё немного, и он просто свихнётся, если ещё какое-то время останется здесь.
«Скорее бы уже уехать!» – от бессонных ночей